Хроники Эмбера I-II
Шрифт:
— И отведи его в Авалон.
— Постараюсь.
— Что ж, до свидания, Жерар.
— До свидания, Корвин.
Он повернулся и пошел по дороге Я смотрел ему вслед, пока он не скрылся за поворотом, затем положил его карту в колоду, забрался на козлы и вновь поехал по дороге, ведущей в Антверпен.
8
Ястоял на вершине холма, поросшего кустарником, и смотрел на дом.
Я и сам не знал, что ожидал увидеть. Пожарище? Машину у подъезда? Счастливое семейство, отдыхающее на веранде, меблированной красным деревом? Вооруженную охрану?
Крыша дома прохудилась в нескольких местах и требовала срочного ремонта. Лужайка заросла. Странно еще, что в доме было выбито всего одно окно, да и то сзади.
Итак, на первый взгляд, дом выглядел брошенным. Я задумался.
Расстелив на земле куртку, я уселся на нее и закурил. Других домов поблизости не было.
За алмазы я получил около семисот тысяч долларов, и на заключение сделки ушло полторы недели. Из Антверпена мы переехали в Брюссель, и несколько вечеров провели в Rue de Char et Pain, где и встретились с нужным мне человеком.
Выслушав мой заказ, Артур крайне удивился. Бывший офицер ВВС, невысокий, худой, с аккуратно подстриженными усиками, он прервал меня в самом начале разговора и, поминутно качая головой, засыпал вопросами о доставке. Когда речь клиента звучала невразумительно, Артур всегда волновался. Больше всего на свете его беспокоило, что неприятности с оружием могут произойти во время или сразу после доставки. Он почему-то считал, что это подрывает его авторитет, и обычно бывал куда услужливее других, когда речь шла о транспортировке. Мои планы его взволновали по той простой причине, что у меня их вообще не было.
Дело в том, то для соглашений подобного рода требуется сертификат, подтверждающий, что государство «X» действительно заказало военную технику и имеет право на ее экспорт из страны-изготовителя. Документ этот придает соглашению официальный характер, даже если всем ясно, что оружие отправится в государство «Y», как только пересечет границу. Так уж повелось, что за определенную плату можно заручиться поддержкой представителя посольства государства «X» — желательно того, у кого есть родственники или друзья в Министерстве обороны, готовые подписать сертификат. Он стоит очень дорого, но я уверен, что Артур в одну секунду назвал бы и сумму, и людей, к которым надо было обратиться.
— И все-таки как вы собираетесь переправить груз? — в который раз задавал он вопрос, звучавший в разных вариантах. — Как вы доставите его к месту назначения?
— Пусть это вас не беспокоит. Я обо всем позабочусь.
Артур опять покачал головой.
— Не мелочитесь, полковник. На этом не следует экономить. — (Для него я был полковником — сам не знаю почему — со времени нашей первой встречи, лет двенадцать назад). — Нет, не следует. Сэкономив несколько долларов, вы рискуете потерять все и нажить кучу неприятностей. Послушайте, что я вам скажу: есть у меня на примете молодой представитель африканской республики, который очень недорого берет…
— Нет. Мне нужно только оружие.
Во время нашей беседы Ганелон молча сидел и дул пиво. Рыжая борода и разбойничье выражение на лице моего спутника выглядели впечатляюще. Он ни слова не понимал по-английски,
Когда я болтал с Ганелоном о всяких пустяках, Артур из кожи лез вон, пытаясь определить, на каком языке мы разговариваем. В конце концов он начал многозначительно кивать, как будто ему это удалось, а затем вытянул шею и сказал:
— Я читаю газеты, полковник. И не сомневаюсь, что эти ребята могут дать вам гарантии. Все же…
— Нет, — перебил я. — Поверьте, когда я получу от вас автоматические ружья, они просто исчезнут с лица земли.
— Вы шутите. Даже я не знаю, где выполнят ваш заказ.
— Это не имеет значения.
— Хорошо, что вы уверены в себе. Но упрямство… — Он пожал плечами. — Впрочем, дело ваше.
Когда я объяснил, какие мне нужны патроны, Артур решил, что я окончательно свихнулся. Он уставился на меня, забыв покачать головой. Прошло минут десять, прежде чем мне удалось уговорить его хотя бы взглянуть на расчеты. За это время он пришел в себя и качал головой изо всех сил, невнятно бормоча о серебряных пулях и невзрывающихся капсюлях.
Наш спор разрешил самый неподкупный судья: наличные. Убедившись, что я непреклонен, Артур обрисовал мне ситуацию. Заказать и получить ружья несложно, купить грузовики — не проблема, но изготовление нужных мне патронов и капсюлей будет стоить бешеных денег. И вообще он не уверен, что военный завод согласится выполнить подобный заказ. Когда я сказал, что готов заплатить любую сумму, он расстроился еще больше. Если я могу позволить себе роскошь экспериментировать с патронами, которые не стреляют, и капсюлями, которые не детонируют, почему бы мне не приобрести сертификат…
Нет, ответил я, и еще раз нет. Кажется, мы уже договорились, напомнил я ему.
Он вздохнул и дернул себя за ус. Затем кивнул. Конечно, конечно. Будет так, как я решил.
Цену он заломил баснословную. Естественно. Если я не сошел с ума — значит, мне подвернулось выгодное дельце. Хоть его и заинтересовал мой заказ, он больше ни о чем не спрашивал, видимо, боясь быть замешанным в какую-нибудь неприглядную историю. Более того, как только ему удалось договориться с военным заводом (как выяснилось, в Швейцарии), он тут же свел меня с его представителем, получил комиссионные и был таков.
Мы с Ганелоном прибыли в Швейцарию по фальшивым паспортам. Он стал немцем, а я — португальцем. Мне, собственно, было наплевать на запись в паспорте, лишь бы фальшивка не подвела, но Ганелону я выбрал национальность с определенной целью. Во-первых, ему легко давался немецкий язык, а во-вторых, в Швейцарии всегда полным-полно немцев-туристов. По моему совету Ганелон говорил, что родился и вырос в Финляндии.
В течение трех недель я следил за тем, как выполняется мой заказ, и остался доволен результатами. Серебро, конечно, стоило очень дорого. Быть может, я перестарался, но что там ни говори, этот металл слишком часто оказывал мне услуги в Эмбере, а деньги никогда не были для меня проблемой. К тому же нет лучше пули — кроме золотой — для короля. И если я убью Эрика, может, кто и крикнет: «Слава павшему величию!» Будьте снисходительны ко мне, братья.