Хроники хвостатых: Ну мы же биджу...
Шрифт:
Внизу на самой арене было хоть глаз выколи. Сонный тюнин спустился вниз по переходам – пятый раз за смену – и включил фонарь: новый, яркий, его холодный свет залил почти всё пространство до высоких стен, а аккумулятор чуть гудел в руке. Это успокаивало. Тюнин почесал волосы у протектора и зевнул. Молодой ещё парень, он получил звание на прошлом экзамене, и не отличался дисциплинированностью и выдающимися способностями.
Действуя по инструкции, тюнин, шаркая по земле подошвами сандалий, дошёл до дерева и нескольких кустов возле него и посветил за них. Чисто. Парень вернулся в центр арены, снова зевнул и, постучав по почве ногой, направил
Здесь тоже было пусто. Тюнин снова зевнул, ругнулся на бессмысленное времяпрепровождение и, продолжая ворчать, скрылся в боковом проходе, ведущему с арены наверх.
Время близилось к четырём утра, вдалеке начало светлеть небо. Фонари погасли; джонины отпустили тюнинов по домам, а скорее и сами разошлись, так как никто не стал бы отдавать приказа охранять пустые трибуны.
Со стены арены, оттуда, где завтра будут дожиться своей очереди экзаменуемые, появилась тень и, бесшумно спрыгнув, спустила вниз. Юмия прислушалась – тихо, никого, охрану если и оставили, то та была далеко. В одной её руке была банальная, украденная – одолженная? – с чьего-то сада лопата.
А в сумке – свиток, с оставшимися подземными минами Тсукури, самыми слабыми, иначе бы они использовались по делу, но вполне себе эффективными. Орочи взялась за рукоять лопатки, перехватила удобней, чтобы не тёрло сквозь бинты язвы – к боли от эфеса она уже привыкла, но лишний раз теребить не стоит. Закончить следовало до того, как встанет солнце, а этот момент был уже близко.
The and of flashback
Досу мотало из стороны в сторону, цепные взрывы гремели слишком близко. Огня почти не было – только дым, взрытая земля, пыль и грохот столько громкий, что было больно ушам. От правого потекло что-то тёплое, пропитало бинты: слишком похожее на кровь, чтобы он проверял и хотел об этом думать. Мир перед глазами поплыл по кругу, к горлу поднялась тошнота. Когда взрывы затихли, но пылевая завеса ещё держалась, Досу дёрнул бинты со рта, и его вырвало себе под ноги. Кровь в ухе ощущалась отчётливей, но шиноби был рад, что никто не видел, как его выворачивало наизнанку.
Эти отвратительные симптомы он знал, а вот как драться при контузии представлял смутно. Но Досу собирался держаться до последнего, и даже успел вернуть бинты на место.
Пыль улеглась, и Досу увидел, что осталось всего четыре «Юмии». Все четверо стояли вокруг него на должном расстоянии от него и на равных друг от друга. Восемь рук сложили печати, четыре правые ладони коснулись земли одновременно.
– Зеркальный призыв!
Краем глаза он увидел, что перед тем, как взорвалась земля, один из клонов – хотя, скорее всего, настоящая спасала себя, метнулся вверх и вправо, а вот других проглотили и уничтожили три гигантских змеи. Хотя, может, Орочи убрала их раньше.
Четыре змеи вырвались из земли – трибуны ахнули – и, изогнувшись одновременно симметричными дугами, утонули в земле в том месте, где был Досу, который успел посмотреть на трибуны Каге и отчаянно подумать: «За что, чёрт побери, за что?!», – так как у Юмии были глаза Орочимару, и он не сомневался в их связи, а после темнота его поглотила. Смерть его была быстрой.
Юмия висела высоко на стене, прямо под ложей Каге, упираясь ногами и держась за эфес воткнутого наполовину в камень меча; тот вошёл, как в мягкое масло, но держался крепко. Оказаться погребённой под собственной мясорубкой не хотелось. Свободной рукой она стянула маску вниз и глотнула свежего и, не пылевого наверху, воздуха. В груди стучало живое
Какая глупость: трата времени, трата чакры – но ей понравилось, к тому же, эту технику давно хотелось опробовать. А змей, наверняка, заметил лорд Орочимару, а значит, немного и её саму, и тепло вдоль позвоночника разлилось лёгким покалыванием.
Хорошо.
Девушка выдернула меч и в несколько косых прыжков спустилась вниз. Кажется, она даже немного устала. Или не немного, ведь руки горели, горели... Юмия отсчитала про себя пятнадцать секунд.
Трибуны взревели.
Последнего они убрали минут за десять до того, как Юмия закончила. Сейрам ушла обратно на трибуны, чтобы занимать место и иногда шуметь: толкать локтями людей, ругаться, срывать тотализатор, – что угодно. Шум от зрителей настиг Шио в коридоре. Чтобы ни сделала Орочи, она произвела фурор, но Шио не стала возвращаться. Ей больше не хотелось быть там и притворяться человеком.
Кицунэ сняла протектор и выбросила его, как ненужную вещицу. Кто спросит: срезали, потеряла, неважно. Не их дело.
Клонов пока никто не тронул, во всяком случае, её клонов, самых обычных – не стала б она сейчас тратить чакру на астральных. Но, возможно, стоило хотя бы раздвоиться, чтобы, в случае чего, быстро оказаться на арене; некоторые биджу так делали, легко играя с собственным сознанием, но на то требовался тысячелетний опыт, которого у Ёко не было. Кицунэ и через порталы нормально ходить не научилась – то с местом промажет, то ещё что, поначалу вовсе с ранениями вываливалась.
И почему её дом так далеко...
Орочи сидела у стены пустого коридора, вытянув руки и утыкаясь лицом в худые коленки. Её пальцы дрожали, с них капала прозрачная жидкость, да и всю Юмию, кажется, колотило. Это дрожь Шио заметила ещё утром, но не стала ничего делать или говорить, так как Орочи сочла бы это сомнением в её силах. Но сейчас её хотелось назвать «Юми», вспомнить, какой та была пять лет назад, и помочь.
Шио подошла к ней, опустилась на колени и, принявшись аккуратно снимать бинты с рук, решила, что убьёт каждого, кто посмеет пройти по этому коридору сейчас. Даже если это будет Кабуто, а ведь Ёко уже вспомнила, что не убила его, так как не имела на это право.
Право было лишь у дрожащих от сильнейшей боли рук в её ладонях. Сейрам поймёт, если Юмия ей расскажет, или же уже поняла – Хачи могла знать.
Напарницы же, куда ближе, хоть с виду и не скажешь.
Руки Орочи были не в таком плохом состоянии, как ожидала Шио. В ожогах она немного разбиралась и понимала, что эти не от огня, но второй степени были лишь в паре местах. Пузыри полопались и, скорее всего, прозрачная жидкость вытекла именно из них. Белый гной в нескольких местах кицунэ не нравился гораздо больше. Остро пахло разложением, жаром воспаления и запревшей целебной мазью.
Девушка потянулась за аптечкой. В ней нашлась склянка разведённого спирта, которую она всю вылила на руки Орочи; уж лучше будут новые химические ожоги, чем воспаление перейдёт выше и станет лихорадкой. Осторожно промокнув, Ёко влажной стерильной марлей тщательно очистила ранки от гноя, а пузыри, раз уж те всё равно лопнули, от остатков жидкости в них.
– Я прижгу, – предупредила Шио. – Закуси ткань.
Обхватив ладони Юмии руками, кицунэ направила чакру. Это был не лучший способ, но быстрый и эффективный, к тому же, если бы можно было всё убрать медицинской техникой, то Орочи бы уже побывала у медиков.