Хроники Кадуола
Шрифт:
Хильда зашла в кабинет. Бодвин Вук сказал: «Приготовьте межпланетные удостоверения для Глоуэна и Керди. По такому случаю в удостоверении Керди тоже укажите, что он сержант».
«Одну минуту! — воскликнул Глоуэн. — Если мне придется иметь дело с инопланетной полицией, мне потребуется звание, внушающее какое-то уважение — хотя бы на время этого расследования. Как минимум ранг капитана, если не выше».
«Разумное соображение! Хильда, выдайте Глоуэну капитанское удостоверение».
Хильда хмыкнула и негодующе покосилась на Глоуэна: «А что же, Керди так и останется сержантом?
Бодвин Вук великодушно развел руками: «Совершенно справедливо! В рамках этого задания я временно назначаю обоих капитанами отдела B! Таких молодых капитанов у нас еще не было».
Хильда еще не закончила: «У Глоуэна нет еще даже статуса служащего управления — и, судя по всему, никогда не будет. Вам не кажется, что это слишком шикарно — делать его капитаном?»
«Ни в коей мере, — нахмурился Бодвин. — Ни закон, ни здравый смысл не запрещают вспомогательному персоналу занимать какие бы то ни было должности, если они того заслуживают».
И снова Хильда хмыкнула: «Как говорят на станции, скромность — лучшее лекарство от трех болезней: самонадеянности, заносчивости и наследственности Клаттоков».
«Ага! — воскликнул Бодвин Вук. — Скромные перлы народной мудрости зачастую оказываются драгоценными самородками истины... Глоуэн, ты что-то сказал?»
«Я вспомнил еще один самородок народной мудрости. Но его лучше не повторять».
Керди произнес, как автомат: «Он сказал: непокрытая корова молока не дает».
Бодвин Вук почесал подбородок: «Оригинально. Но совершенно неуместно. Хильда, вы уходите?»
«Мне нужно работать».
«Позвоните на космодром и узнайте, отправляется ли в ближайшее время какой-нибудь звездолет, заходящий в Соумджиану на Соуме».
«Можете не звонить, — вмешался Глоуэн. — Завтра в полдень туда отправляется «Луч Стрельца»».
«Замечательно. Капитан Клатток и капитан Вук, немедленно отправляйтесь в бюро путешествий и получите билеты за счет управления, после чего соберитесь в дорогу. Настоятельно советую каждому из вас ограничиться одним небольшим чемоданом. Завтра утром вы получите здесь удостоверения, деньги на путевые расходы и окончательные инструкции».
Закрыв за собой дверь кабинета, Керди и Глоуэн молча спустились по лестнице. На первом этаже Глоуэн сказал: «Давай-ка где-нибудь присядем на минутку — скажем, во внутреннем дворе».
«Зачем?»
«Мне нужно кое о чем с тобой поговорить».
Керди отвернулся, но последовал за Глоуэном к скамье у фонтана в центре круглого внутреннего дворика. Глоуэн сел и жестом пригласил Керди сделать то же самое.
«Я постою, — напряженно отказался Керди. — Что тебе от меня нужно?»
Глоуэн произнес, стараясь сдерживать любые эмоции: «Необходимо решить проблемы, мешающие нам работать вместе — здесь и сейчас. Откладывать больше нельзя».
Керди издал резкий короткий смешок: «Я никуда не тороплюсь. Можно и подождать — до тех пор, пока не настанет время».
«Время настало».
«Неужели? — Керди усмехнулся. — Ты будешь заказывать музыку, а я должен танцевать — так, что ли?»
«Я обязан сделать все возможное для того, чтобы операция не провалилась. Если отношения между нами не изменятся, она провалится».
«С этим трудно спорить. И в чем же, по-твоему, состоит проблема?»
«В твоей враждебности. Она ничем не обоснована».
Керди недоуменно нахмурился: «Ты говоришь какие-то глупости. Прежде всего это моя враждебность, а не твоя. Как ты можешь знать, обоснована она или нет?»
«В Йиптоне тебе пришлось перенести настоящий шок. Мне удалось этого избежать, и по этой причине ты меня ненавидишь. Правильно?»
«В некоторой степени».
«Ты навлек на себя это несчастье своими собственными ошибками и непредусмотрительностью. Возлагать вину на меня нерационально. Подсознательно ты не хочешь признать, что сам виноват в том, что произошло, и пытаешься свалить вину на меня. Ты обязан взять себя в руки и посмотреть в лицо действительности».
Керди снова рассмеялся: «Тоже мне, учитель прописных истин нашелся! Я буду руководствоваться теми умственными процессами, которые нахожу самыми удобными».
Глоуэн внимательно рассматривал лицо Керди. Его крупные, грубые черты, некогда нежные, мягкие и розовые, как у младенца, теперь казались вырезанными из хряща. Глоуэн с трудом заставил себя продолжить: «Зачем полагаться на подсознательные побуждения? Почему не воспользоваться старым добрым сознанием? Оно тебе еще пригодится».
«А, что ты понимаешь! Мое сознание расползлось, от него остались маленькие шевелящиеся отрывочки, они мечутся вслепую в моей голове, как летучие мыши в темном подвале. Они мне надоедают, их нужно остановить, для этого нужна новая воля, новое сознание, способное взять все эти отрывки и...» Тут Керди сделал большим и указательным пальцем такой жест, будто раздавил маленькое насекомое: «И все. А поэтому...» Керди замолчал.
«Поэтому — что?»
«Ничего».
«Дать тебе совет?»
«Давай, валяй! Мне его все равно придется выслушать, хочу я этого или нет! Учиться, учиться и учиться! — Керди понимающе ухмыльнулся. — Научи меня, Глоуэн! Посмотрим, как ты поможешь моему продвижению по службе».
«Во-первых, зачем так настойчиво и торопливо отказываться от сознательного мышления? Может быть, все эти обрывки снова соединятся в одно целое. А во-вторых...»
«Я знаю, что во-вторых! Оставайся дома, Керди. Отдохни, наслаждайся жизнью, почитай что-нибудь развлекательное. Не мешай Глоуэну спокойно делать карьеру».
«Называй это как хочешь, но факты остаются фактами. Мы не можем сотрудничать, если каждый раз, когда я повернусь к тебе спиной, ты будешь заносить топор над моим затылком. В таких условиях невозможно работать».
Керди задумчиво пожевал губами: «Только с твоей точки зрения».
«Но ты никак не хочешь понять самое главное! У тебя нет никакой причины так себя вести!»
Глядя на фонтан, Керди произнес тоном человека, которому бесконечно надоел скучный разговор: «О, причина-то у меня есть! И не одна причина! Много причин! И ты их никогда не узнаешь! Может быть, их вообще нельзя выразить словами. Может быть, это нерациональные причины. Ну и что? Так или иначе, я их чувствую — значит, они существуют».