Хроники Кадуола
Шрифт:
«Что? — воскликнул Глоуэн. — Еще даже не полдень!»
«Я устал. Отдых пойдет на пользу нам обоим».
«Может быть, он пойдет на пользу тебе. Но не мне».
Керди издал высокий тихий стон раздражения, доходящего до крайности: «И что же ты предлагаешь?»
«Делай, что хочешь. Я спущусь в ресторан и пообедаю».
«А я должен сидеть в номере и голодать?»
«Во сне ты не заметишь, что пропустил обед».
«Еще как замечу, во сне или наяву! Вот, понимаете ли! Вечно ты настаиваешь на своем. А мои намерения вообще ничего не значат?»
Глоуэн
«Предупреждаю: еда у них дурацкая, — проворчал Керди. — Нас заставят жрать червей с перьями под соусом из гангари, а вместо соли и перца будут имбирь и мускатная эссенция. Они во все кладут имбирь, такая уж у них мода на Тассадеро».
«Нам придется соблюдать осторожность».
Помывшись, молодые люди спустились в ресторан. Всевозможные брошюры, карточки и объявления на стенах настойчиво предлагали им популярные новые блюда, но в конце концов Глоуэн заказал обед, пользуясь разделом меню под заголовком «Традиционная и диетическая кухня для престарелых и больных», в котором перечислялись более или менее понятные и соответствующие его вкусам кулинарные произведения.
Поглощая обед, Керди снова предложил вернуться в номера и некоторое время передохнуть, никуда не торопясь. Глоуэн снова рекомендовал ему делать все, что ему заблагорассудится: «У меня, однако, другие планы».
«Тебе не терпится продолжать свое бесцельное расследование?»
«Я не считаю его бесцельным».
«Что ты надеешься узнать? Туристические агентства все поют по одним и тем же нотам. «Чем могу служить? — Ничем не могу помочь». У них на все один ответ!»
«Даже этот ответ невозможно получить, ничего не спрашивая».
«С меня хватит туристических агентств, — брюзжал Керди. — Мошенники! Продают тебе бублик и берут еще столько же за дырку от бублика».
«В любом случае, мы можем расспросить зубенитов, участвовавших в оргии на острове Турбен. Нам известны их имена».
«Это тоже ничего не даст. Почему бы они стали тебе обо всем рассказывать?»
«Может быть, расскажут, если мы вежливо попросим».
«Хо-хо! Держи карман шире! Ты не знаешь, о чем говоришь! На этой планете — так же, как и на любой другой, впрочем — люди готовы пошевелить пальцем только для того, чтобы доставить неприятность другим». Керди помотал головой в безнадежном отчаянии: «Почему все так устроено? Никак не могу понять. Почему я вообще живу на этом свете?»
«По меньшей мере, на последний вопрос ответить несложно, — успокоительно заметил Глоуэн. — Ты живешь потому, что еще не умер».
Керди с подозрением покосился на напарника: «Наверное, ты даже не подозреваешь, насколько глубокий смысл имеет это высказывание. По сути дела, я не могу представить себе никакого другого тезиса, служащего более убедительным аргументом в пользу бессмертия».
«Возможно, — отозвался Глоуэн. — Лично я вполне могу представить себе другой тезис. Не исключено, например, что я останусь в живых после того, как ты умрешь. Это каким-то образом влияет на аргументацию в пользу бессмертия?»
«Ты даже не понимаешь, о чем я говорю, — отмахнулся Керди. — Как бы то ни было, одно не подлежит сомнению: зубениты ничего тебе не скажут, если будут опасаться какого-нибудь подвоха. Кстати, если уж мы заговорили о подвохе — ты заметил двух типов, сидящих за столом слева?»
Глоуэн взглянул в указанном направлении: «Теперь заметил».
«Подозреваю, что это полицейские детективы, и они за нами следят. Я этого не люблю. Мне от этого не по себе».
«У тебя, наверное, совесть не чиста», — отозвался Глоуэн.
Розовое лицо Керди покраснело ярче обычного. Широко раскрыв глаза, голубые, как фарфор, он секунд пять неподвижно смотрел Глоуэну в лицо, после чего повернулся на стуле и раздраженно уставился в пространство.
«Я пошутил, — объяснил Глоуэн. — Но ты даже не рассмеялся».
«Не смешно!» — Керди продолжал мрачно рассматривать ресторанный зал.
«Почему меня заставляют иметь дело с человеком, который меня так не любит?» — подумал про себя Глоуэн. Вздохнув, он сказал: «Чем скорее мы вернемся домой, тем лучше».
Керди не ответил. Глоуэн снова взглянул на двух субъектов за столиком слева. Субъекты могли быть или не быть полицейскими детективами. Они заняли место поодаль от главного прохода, у стены, и тихо переговаривались. Обоим было лет тридцать пять или сорок; коренастые, темноволосые, с землистыми лицами, тяжелыми нижними челюстями и проницательно бегающими глазами, они походили друг на друга, как братья. На них были костюмы, которые продавец из магазина «Нуво кри» назвал бы «полуофициальной деловой одеждой на все случаи жизни, на категорическом уровне представителей среднего класса, работающих в сфере обслуживания».
«Пожалуй, ты прав, — задумчиво сказал Глоуэн. — Они выглядят, как полицейские в штатском. В любом случае, какое нам дело?»
«Но они за нами следят!»
«Пусть следят. Нам нечего скрывать».
«Фексельбургская полиция почти истерически подозрительна. Если ты не турист, разбрасывающийся деньгами, они тебя сразу подозревают. Флоресте обращался с ними очень осторожно. Может быть, следовало бы заручиться их поддержкой».
«Вероятно, ты прав».
Когда молодые люди выходили из ресторана, два субъекта встали, прошли вслед за ними в фойе отеля и приблизились. Один из двоих спросил: «Капитан Клатток? Сержант Вук?»
«Совершенно верно».
«Инспекторы Барч и Танаквиль из фексельбургской полиции. Не могли бы мы задать вам пару вопросов?»
«Разумеется, в любое время».
«Сейчас было бы удобнее всего. Давайте присядем там, где не так шумно».
Все четверо расположились в креслах вокруг круглого столика в тихом углу фойе.
«Надеюсь, мы не нарушили никаких местных законов? — спросил Глоуэн. — Продавец настойчиво уверял нас, что эти костюмы достаточно приличны для постояльцев отеля «Ламбервуаль»».