Хроники Кадуола
Шрифт:
Голос ответил: «Юстес Чилке, вас привезли сюда по уважительной причине и с важной целью. Подпишите документы и не теряйте время!»
Я сказал: «Похоже, что я говорю с мадам Зигони — только с тех пор ваш голос стал еще противнее. Где деньги? Вы мне должны за шесть месяцев работы».
Голос настаивал: «Немедленно подпишите бумаги, или хуже будет!»
Я просмотрел документы. Первый передавал все мое имущество, без каких-либо исключений или оговорок, Симонетте Зигони. Второе письмо уполномочивало его предъявителя, кто бы он ни был, получить мое имущество. Третий документ, мне понравился меньше
«Если вы дорожите своей жизнью, — откликнулся голос, — подписывайте!»
Никакие доводы на эту женщину не действовали. «Я подпишу, если вам так не терпится, — сказал я. — Но учитывайте, что мое имущество по сути дела сводится к той одежде, которая на мне».
«Вы забываете о редкостях, унаследованных вами от деда».
«Никаких редкостей там нет. Набитое чучело лося уже наполовину облезло. Небольшая коллекция минералов — буквально кусочки гравия с десятков разных планет. Несколько безделушек, пара ваз из лилового стекла. И еще какое-то барахло на полу в сарае. А, еще я помню довольно красивое чучело филина, с мышью в клюве!»
«Что еще?»
«Трудно сказать — грабители основательно прочесали содержимое сарая, и мне даже стыдно предлагать вам оставшееся».
«Обойдемся без дальнейших задержек. Подпишите бумаги и больше не мешкайте».
Я подписал три документа, после чего голос сказал: «Юстес Чилке, вы спасли себе жизнь, остаток которой вы проведете в размышлениях о своих издевательских манерах и насмешливом высокомерии, о своем оскорбительном невнимании к чувствам тех, кто мог бы вступить с вами в дружеские отношения».
Насколько я понимаю, мадам Зигони ссылалась на мое прохладное отношение к ее авансам в те дни, когда я занимал должность управляющего ранчо «Тенистая долина». Я сказал ей, что мог бы извиниться, если бы это чему-нибудь помогло, но она заявила, что время для извинений прошло, и что мне уже не избежать судьбы. Меня вывели наружу и столкнули в яму, где я сразу же погрузился в покаянные размышления. Уверяю тебя, мне было очень приятно услышать твой голос!»
«Ты не имеешь никакого представления о том, что именно она ищет?» — спросил Глоуэн.
«Надо полагать, какая-то из безделушек, оставшихся от деда Суэйнера, гораздо дороже, чем я предполагал. Жаль, что он не успел мне об этом сообщить».
«Кто-то должен что-то знать. Кто?»
«Гм. Трудно сказать. Суэйнер заключал сделки с самыми странными людьми — старьевщиками, ворами, антикварами, книготорговцами. Помню одного типа — он был приятелем, коллегой, конкурентом и сообщником деда одновременно. По-моему, они оба состояли членами Общества натуралистов. Этот тип отдал деду Суэйнеру коробку со старыми книгами и бумагами в обмен на набор перьев экзотических птиц и три маски погибших душ в стиле «панданго». Если кого-то нужно расспросить о делишках покойного Суэйнера, трудно придумать кандидата лучше этого его приятеля».
«Где его найти?»
«Кто знает? Он попал в какую-то переделку в связи с незаконным гробокопательством и бежал с Земли. Его ищет полиция».
Обернувшись без очевидной причины, Глоуэн заметил бледное бородатое лицо Каткара — гораздо ближе, чем раньше. Было очевидно, что жмот из Стромы внимательно прислушивался к разговору.
По крыше забарабанил еще один ливень, продолжавшийся до тех пор, пока намек на влажные серые сумерки не оповестил о приближении рассвета.
Свет просачивался в небо, и стала видна вся полоса за частоколом. Четверо беглецов спустились из древесной хижины и стали пробираться вниз по склону через джунгли, обливавшие их потоками воды при каждом прикосновении к листу или стволу. Глоуэн шел впереди, за ним следовал Чилке — оба держали пистолеты наготове. Вскоре они прибыли к заросшему оврагу, но ложбина заполнилась сточной водой по пояс; перейти ее вброд было невозможно в связи с присутствием стремительно плававших в воде зубощелков. Глоуэн выбрал дерево повыше и срезал его лучом из пистолета так, чтобы оно упало поперек ложбины; образовался скользкий узкий мост.
Беглецы нашли гусеничный вездеход там, где его оставил Глоуэн. Кое-как разместившись вчетвером на небольшой машине, они начали спускаться по склону — потихоньку, чтобы не сползти по мокрой почве и не потерять управление. Почти сразу же на них напала бежавшая на перепончатых лапах тварь шестиметровой длины с восемью бешено стучащими жвалами и загнутым над головой длинным хвостом, позволявшим ей опрыскивать жертву ядовитой жидкостью. Чилке удалось пристрелить ее, пока она прицеливалась в них хвостом; тварь упала набок, скрежеща жвалами и мотая в воздухе хвостом, испускавшим темную струю.
Еще через несколько секунд Глоуэн остановил машину, чтобы выбрать дорогу, и в тишине из подлеска донесся какой-то зловещий звук. Шард встрепенулся; взглянув вверх, Глоуэн увидел треугольную голову не меньше двух метров в поперечнике, будто расколотую пополам огромной зубастой пастью, опускавшейся сквозь листву на конце длинной, дугообразно выгнутой шеи. Глоуэн машинально выстрелил прямо в раскрытую пасть. Обугленная голова взметнулась в небо, и в следующий момент в заросли с треском повалилась массивная туша.
С грехом пополам Глоуэну удавалось спускаться на вездеходе примерно тем путем, каким он поднялся. Постепенно склон становился более пологим, и через тропическую листву наконец стало проглядывать небо. Вездеход с плеском переезжал протоки речной воды между слизистыми отмелями. Издалека за продвижением незнакомцев по болоту наблюдала группа грязешлепов, улюлюкавших и пронзительно чирикавших. Вода становилась глубже — вездеход терял сцепление с илистой грязью, всплывая на поверхность заводей, поросших медленно кружащейся ряской.
Глоуэн остановил вездеход, повернулся к трем спутникам и указал на скопление торчащих из реки дендронов: «Здесь я привязал автолет к одному из стволов. Во время ночной грозы это губчатое бревно, наверное, оторвалось от дна и уплыло вместе с машиной».
«Плохо дело, — пробормотал Чилке, глядя на восток, где сливались с болотами излучины вышедшей из берегов реки. — Я замечаю много коряг и упавших деревьев, но автолета не видно».
Каткар уныло застонал: «В тюрьме было безопаснее».