Хроники Кадуола
Шрифт:
«Все это началось на занятии в лицее, — ответил Глоуэн. — Уэйнесс рассказывала, что любит иногда гулять и даже плавать по ночам в одиночку. Арлес это услышал и явно заинтересовался. Той же ночью он напялил плащ и маску и в таком виде отправился по Пляжной дороге к Прибрежной усадьбе. Там он увидел Уэйнесс, плавающую около пристани, и напал на нее. По-видимому, у него это вошло в привычку. Как бы то ни было, некто, желающий остаться неизвестным, проследовал за ним до Прибрежной усадьбы и остановил Арлеса, когда тот уже напугал девушку до обморока, но еще не успел заняться чем-нибудь похуже».
«И каким
«Треснул Арлеса дубиной по башке».
«А-га! И Арлес до сих пор не может понять, кто же с такой бестактностью помешал его, несомненно, галантным ухаживаниям?»
«Скорее всего, он подозревает Майло, что меня вполне устраивает».
Бодвин Вук кивнул: «По всей видимости — таково мнение консерватора — Арлес не намеревался убивать девушку, по меньшей мере первоначально. Он оделся так, чтобы его нельзя было узнать, захватил с собой мешок, чтобы накинуть его на голову жертвы, и даже запасся пакетом с салфеткой, пропитанной хлороформом. По словам консерватора, содержимое его поясной сумки спасло ему жизнь».
«Все возможно. Но после того, как Уэйнесс его узнала, Арлес, рассыпаясь в извинениях и подробно объясняя причины, по которым не может этого не сделать, все равно придушил бы ее, удовлетворив свою похоть. Не забывайте, что Сесили Ведер мертва».
«Не спеши с выводами! В данном случае вина Арлеса неопровержимо доказана. В случае Сесили Ведер он — всего лишь главный подозреваемый».
«Виновность в одном преступлении подтверждает обоснованность обвинений в другом, сходном преступлении».
«Не могу с этим спорить».
«Что теперь будет с Арлесом? — спросил Глоуэн. — Отдел расследований занимает какую-нибудь определенную позицию по этому вопросу?»
«Дело закрыто, — сказал Бодвин Вук. — По мнению консерватора, он достаточно наказан, и любые дополнительные меры были бы вторичным привлечением к ответственности за то же преступление».
«Неужели его нельзя даже изгнать из пансиона Клаттоков?»
«На основании каких обвинений? Кто их предъявит? И, что самое существенное в данном случае, кто захочет иметь дело со Спанчеттой?»
«Тем временем он нагло разгуливает по станции так, как будто ничего не произошло, — с отвращением заметил Глоуэн. — Смотреть противно!»
«Научись сдерживать свои эмоции. Это необходимо в нашей профессии. На какое время бесстрашные львы запланировали свою вылазку в Йиптон?»
«На зимние каникулы. Но я с ними не поеду».
Бодвин Вук строго погрозил ему пальцем: «В этом ты глубоко заблуждаешься! Именно с этой целью ты вступил в общество бесстрашных львов». Бодвин порылся в ящике стола, вынул сложенный пополам лист бумаги, раскрыл его и положил на стол: «Вот план Йиптона — самый подробный из всех имеющихся в нашем распоряжении. Вот причал, рядом с ним — отель «Аркадия». Синими двойными линиями обозначены каналы. Как ты можешь заметить, они соединяются с океаном в проливах между кольцевыми островами. Розовой штриховкой обозначен район Кальоро, то есть «Котел». Все эти проходы и каналы как-то называются, но показания каждого йипа расходятся с показаниями каждого другого».
«Далее... — Бодвин Вук постучал пальцем по карте. — Здесь у них «Кошачий дворец». А этот серый участок, неподалеку от пристани, находится непосредственно за отелем. Никаких особых причин для того, чтобы он был рядом с отелем, я не вижу, но для нас это удобно. Йипы отвечают на вопросы, относящиеся к этому участку, с чрезвычайной уклончивостью, и мы хотели бы знать, что там делается. От бесстрашного льва ожидается недисциплинированное, непредсказуемое поведение — надеюсь, это обстоятельство обеспечит тебе несколько большую свободу действий по сравнению с обычными туристами. Может быть, в результате тебе удастся что-то узнать. Это нелегкое задание — на самом деле, очень опасное задание, но кто-то должен этим заняться. Как ты на это смотришь?»
«Сделаю все, что могу».
«Ничего другого я не ожидал. Само собой, об этом задании никто ничего не должен знать — кроме твоего отца».
«Понятно».
2
Семестр продолжался. Арлес, угрюмый и молчаливый, присутствовал на занятиях и снова сумел предотвратить почти неизбежное исключение из лицея.
Уэйнесс и Майло занимались своими делами, не замечая Арлеса. Некоторое время за спиной Уэйнесс шептались, провожая ее любопытствующими взглядами — этому немало способствовали вдохновенные враки Арлеса, объяснявшего происхождение черного фонаря под глазом. Но карточный домик сплетен рухнул ввиду отсутствия правдоподобных оснований.
По отношению к Глоуэну Уэйнесс продолжала применять несколько уклончивую тактику. Сколько он ни пытался, он не мог объяснить себе ее отстраненность. Однажды, когда Майло не пришел на занятия, Глоуэн провожал ее домой после школы. Некоторое время ей удавалось держать его на расстоянии вытянутой руки легкомысленными замечаниями и разговорами о домашнем задании, но в конце концов Глоуэн потерял терпение. Взяв ее за руку, он на ходу ловко повернул ее к себе лицом. Едва сдерживая смех, Уэйнесс воскликнула: «Глоуэн, что ты делаешь! Мне пришлось переплести ноги и подпрыгнуть, как в балете, чтобы не кувыркнуться! Ты хочешь, чтобы я нос расквасила?»
«Мне кажется, я знаю, почему ты так странно себя ведешь».
Уэйнесс напустила на себя беззаботность: «Пожалуйста, Глоуэн, не надо на меня злиться. В последнее время мне трудно оставаться самой собой».
«Неужели? По тебе не скажешь! На первый взгляд, ты остаешься самой собой без малейшего усилия».
Уэйнесс улыбнулась: «Мне в этом помогают. Мама готовит меня к жизни, полной достоинства и благопристойности. А ты хочешь, чтобы я, подобно легендарным прародителям Клаттоков, была готова ко всему, с равнодушной отвагой презирая позорные сплетни и всеобщее порицание!»
«Да, хочу! Такое отношение к жизни придает чудесное ощущение внутренней свободы».
«Но есть еще одна личность, оказывающая на меня еще большее влияние. Эта личность побуждает меня двигаться в ином направлении, и я не могу пренебрегать ее рекомендациями».
«Даже так? И кто эта премудрая личность?»
«Мой внутренний голос».
Переварив неожиданное заявление, Глоуэн спросил: «И что же тебе советует внутренний голос?»
Уэйнесс отвернулась. Некоторое время они молча шагали на юг по Пляжной дороге.