Хроники ключников. Бунт теней
Шрифт:
– Ой, - вскочив с кресла, я развела кипучую деятельность, принявшись собирать чеки.
– А эттто что?
Протянув руку, я подняла гадальную карту. На лицевой её стороне был изображен замотанный в черный плащ полусгнивший мертвец, протягивающий костлявую руку к неведомой жертве и разевающий рот в немом крике.
– Убежище проводника, - Максим Александрович печально покачал головой.
– Он там прячется. Дай-ка мне... да чтоб тебя!!!
Стена, на которой были изображены двери, внезапно начала меняться. Исчезла дыра, что осталась на месте гардеробной, достроились кирпичи, поплыли нарисованные двери. Мы вскочили на ноги, и, судя по выражению лица моего собеседника, его происходящее испугало не меньше, чем меня.
Рисунки исчезали - краски будто впитывались в штукатурку, а на чистой поверхности возникали новые мазки, точки, линии. Максим Александрович шагнул вперед и замер между мной и стеной. Я встала на цыпочки, выглядывая из-за его плеча и со страхом наблюдая за работой невидимого художника.
Первая дверь стала похожа на двери старого лифта, вторая - на изящную, ажурную, садовую калитку, третья - на обычную занавеску, какие вешают в примерочных, а четвертая превратилась в пасть. Черные зубы сомкнулись, искажая ставшую молочно-белой гладь стены.
– Какого черта, Максим?
– прозвучал у нас за спинами полный ярости женский голос.
– Я просила оберегать мою девочку от магии, а ты сделал её ключницей?!
– Мама?
– обернувшись, я вытаращила глаза.
– Что тут творится?
Мать тряхнула копной золотистых волос и, меча глазами молнии, двинулась на Максима Александровича.
– Я дала тебе новый дом, я дала тебе работу и попросила защитить мою дочь!
– она выхватила из моих рук карту.
– Какого лешего ты всучил ей проводник, кретин?! Как она может быть ключником, тупое ты, бескрылое яйцо?!
– Княжна, простите меня, - Максим Александрович обернулся и, растерянно глядя на мою мать, попятился к стене.
– Я не ожидал, что такое произойдет. Она же не маг... Тем более, здесь...
– Она же не маг!
– передразнила мать, пряча карту в золотистый клатч и одергивая безупречный бежевый пиджак.
– Смею предположить, что Генсер теперь окончательно мертв, раз проводник вцепился в мою девочку!
– Мам...
– Сашенька, - мать подалась вперед и, положив руку мне на плечо, притянула к себе и обняла.
– Успокойся, девочка моя. Мы все уладим. Сейчас только узнаем, что тут в очередной раз натворил Геннадий Сергеевич.
– Может, его просто похитили?
– предположил Максим Александрович.
– Тогда бы проводник не выбрал себе нового хозяина.
– Так он всегда был мертв!
– Проводнику видней. Что ты как маленький?
– прорычала мама, и я всем телом ощутила клокотавшую внутри неё ярость.
– Старый балбес опять вытаскивал тварь из своей передельщины? И Арсения спалили?
– Нет, тут что-то неладное. Я не знаю...
– А кто должен знать? Кто тут страж? Кретины! Бестолочи! Налей выпить, что ли, пока остальные летят. Дорогая, пойдем-ка, приведем тебя в порядок.
Я послушно последовала за матерью. В туалетной комнате долго умывалась, а потом, упершись ладонями в край раковины, смотрела на свое красное, заплаканное лицо в отражении запотевшего зеркала.
– Ты... всё расскажешь мне?
– обернувшись, спросила я у матери, которая, прислонившись плечом к кабинке, курила.
– Позже, - мать выпустила колечко дыма к потолку.
– Когда придешь в себя, у нас будет долгий разговор, а сейчас иди в кабинет к Максиму, приляг там, поспи, пока я буду вести дела.
– Да, пожалуй, - я поправила мокрую челку и поплелась в кабинет финансового директора. Хотя о черном кожаном диване Максима Александровича ходило много слухов, я и думать о них забыла в свете произошедших событий. Голова шла кругом, и я никак не могла отключиться, прислушиваясь к голосам за стеной. Происходящее казалось настолько неправдоподобным, что я всерьез решила, что вижу сон. Оглядывая просторный светлый кабинет финансового директора, я заметила пустующую подставку, на которой обычно размещалось чучело волка. Стоило только вспомнить об этом существе, как дверь в кабинет приоткрылась. Я вся подобралась, готовая заорать, но то был Скотти или... как там называл его Максим Александрович. Волк хромал на перебинтованную лапу, но выглядел довольно грозно. Я поджала под себя ноги, наблюдая за зверем, который, побродив по комнате, сел точно напротив меня. Я не боялась собак, но Скотти был огромным, взлохмаченным волком, который ещё час назад представлял собой совершенно неживое чучело. Зверь, будто угадав мои мысли, покосился на подставку, прижал уши и, опустив голову, печально заскулил.
– Досталось тебе?
– даже собственный голос звучал как-то незнакомо.
Волк положил морду у моих колен и, тяжело вздохнув, грустно посмотрел на меня глазами цвета меда. Сглотнув, я протянула руку и осторожно погладила Скотти по голове. Мех оказался мягким и приятным на ощупь, и с каждым прикосновением я моргала всё реже. Засыпая, я подумала, что было бы неплохо проснуться целой и не покусанной. Лимит впечатлений исчерпался на десятилетия вперед. Если не на всю жизнь.
***
Домой мы возвращались поздно. Мать разбудила меня, когда уже стемнело. Не сказав друг другу ни слова, мы спустились к стоянке, залезли в мамин внедорожник цвета индиго и...
– Послушай, милая, - мама вытащила из клатча сигарету и, опустив стекло закурила. Я не видела, чтобы мать доставала зажигалку и не поняла, почему кончик сигареты вспыхнул сам собой. Хотя, наверное, о таких мелочах думать было глупо, если несколькими часами ранее я видела, как из гардероба босса выползает чудовище, а директор в свою очередь превращает самую обычную шариковую ручку в копье.
– Ты же бросила, - я кивнула на сигарету.
– Я много чего и кого бросила, а теперь приходится снова..., - мать, не закончив фразу, покачала головой.
– Давай, начнем по порядку. Ты сегодня видела, как творится магия. Ореол этого мира очень тускл, поэтому применять магию здесь могут только чародеи исключительной силы. Почти все они - пришлые. Из-за слабого ореола здесь практически не рождаются маги.
– Здесь - это где? Наш мир не один?
– Не один. Миров много, но переходить можно лишь в те, что движутся синхронно с этим. Таких всего пять. Этот - шестой.