Хроники Ледяного Королевства
Шрифт:
— Ложь!
Митек не сдвинулся с места, он почему-то совсем не боялся того, с кем осмаливается разговаривать. Человек это понимал и повернувшись вполоборота к лестнице, элегантным жестом куда-то приглашал тренера, как гостеприимный хозяин принимает гостя.
— Давай присядем, и я все тебе расскажу… храбрый Человек.
Митек вновь оказался в небольшой светлой комнате с приятным запахом смолы, исходившим от свежих, недавно нашитых на стены тонких досок. Только теперь, вдоль стен стояли небольшие скамьи: их спинки, как и потолок, были покрыты резным узором. Незнакомец в бордовом плаще сидел за столом, на высоком стуле, напротив сел Митек, на точно таком же кресле, чудесным образом оказавшийся в самую нужную минуту.
— Я не успел представиться, — начал тем временем обитатель башни, — Меня зовут, точнее сказать звали, Саролит Одон. Мужчина вольно сидел на кресле, положив руки на подлокотники, он нацелено
— Что это? — спросил тренер, прислушиваясь все сильнее, эхо медленно доходило до низин башни, а затем невозможно резко обрывалось.
— Ничто, этот смех — последнее, что башня сумела запомнить верно, без искажений.
Юноша ничего не понимал, пока ничего, он настороженно ждал объяснений и в ожиданиях обдумывал уже услышанное. Саролит заговорил снова:
— Я расскажу тебе историю, свою историю и историю этой башни. Но знай, ты не в праве верить моим россказням ровно так же, как не должен верить голосу. Ибо у обоих есть корыстные мотивы для своей Правды. Тем более, мне просто скучно… я сижу здесь не одну тысячу лет и впервые за многие века, встречаю здесь живого, при этом, самого обычного человека, сына Восхода.
Одон сидел спокойно, вглядываясь то в юношу, то в стены, его окружавшие. Сколько он провел здесь времени? Кто он? И как здесь оказался? Неужели и Митьку суждено пробыть здесь целую вечность? Внезапно зашуршали пергаментные свитки и подросток отошел от неприятных мыслей. (В зале царил обычный полумрак, лишь слегка разгоняемый двумя факелами над входом, прочие неожиданно погасли). Мужчина вытаскивал толстый фолиант в деревянном переплете, выгребая его из кучи загадочных свитков на столе. Обложка была бордового цвета, как и накидка за спиной Одона, сразу бросалась в глаза, выделяясь среди пожелтевшей бумаги. Но ранее, Митек почему-то не заметил этой книги. Когда открывалась первая страница, ему показалось, что руки хозяина дрожат. Однако смотрел он в этот момент на книгу и поэтому не видел лица напротив.
— Орден Феникса. — воскликнул Саролит, наполнив голос необычайной гордостью, — Основан в 10 тысячелетии до Нашей Эры, в Эпоху Рождения, Эры Меглина, первой мужчиной и женщиной Восхода — Фером и Даной. Им была открыта тайна мироздания и они несли её из поколения в поколение, передавая древнейший дар Феникса…
— Я вот все хотел спросить. Что это за Феникс такой… часто о нем слыхивал, — неожиданно прервал Митек, уже успев затянуть очередную сигаретку.
Одон, видимо, никогда сигарет не видел и посматривал на табак, обернутый в бумагу очень подозрительно, но затем понял, что вопрос гостя важнее и ответил, почти без промедления:
— Разумеется, я не буду читать все. Нам это не нужно. Просто уясни, что Орден Феникса — древнейший среди всех на Восходе, был основан первыми людьми, и надеюсь, что по сей день, они сохранили свой дар — им известна тайна мироздания.
В Ничто парил Феникс, священный праотец всего живого, чьими мыслями и помыслами создавалось мироздание. Он был Всем — Единым и Единственным. Он познал Ничто во всех его сторонах, изучил каждый его уголок, и с каждым своим полетом расширял его границы, чем сокращал свою жизнь. И однажды он понял, что скоро погибнет если продолжит свои бесцельные полеты. В душе его, безграничной и всеобъемлющей, зародилась печаль и отчаяние, радость и надежда, счастье и любовь, ненависть и страх — чувства и эмоции, обогатившее его сознание. И понял Феникс, что прежде он был бездушен и пуст, как Ничто. Единый возжелал повернуть все в иную сторону, сохранить свои переживая и испытать массу новых, прежде чем исчезнуть в Ничто, постоянно расширяющимся. И тогда, сам того не подозревая, он обратил восьмерку своих первых эмоциональных проявлений в Восемь Главенствующих Олицетворений. Четверо из них, Печаль и Отчаяние, Радость и Надежда прекрасно ладили друг с другом, дополняя существование обоих сторон взаимным богатством эмоций. Счастье и Любовь, Ненависть и страх постоянно ссорились друг с другом и в борьбу свою вовлекали первую половину и так, они отделились и ушли далеко в Великие Пределы. Но борьба их не утихала, в войне их зародилось Неугасаемое Пламя Первого Огня и покуда существует оно, никогда в Душе Феникса не прекратятся войны.
Печаль всегда был немного отрешенным, тратил время в одиночестве и смотрел на черное покрывало над головой, ибо звезд тогда еще не было, не было ни луны и не было солнца. Но всегда, когда ему становилось грустно, появлялась Радость, хватала его за руку и бежала, бежала бесконечно долгое время по просторам Души Феникса. Отчаяние было уверенно в своей ненужности, бродя в поисках своего полного изничтожения, но не было такого способа, ибо Феникс желал сохранить все свои эмоции. И когда сама отчаяние понимала это, появлялся Надежда, разбавляя тоску своей подруги собственным светом. И так жили они в мире и спокойствии, в отличие от постоянных сражений где-то далеко — далеко за неизведанными просторами мира.
Одон перевернул несколько страниц, остановился на каком-то ярком изображении и чуть отодвинул том в сторону. Медленно развернул кисет, медленно набил трубочку и закурил. Митек к тому моменту, настороженно слушал и внимал мифам и легендам Ордена Феникса…
— Пропустим подробности строения мира, в которых рассказывается, как в дружбе первой половины эмоций зародилась сама Жизнь, жизнь на нашей планете после создания Эа. Как в постоянной вражде второй половины зародилась угроза для первой, как все четверо в зависти вернулись обратно и в тайне поселились в Мире, рождая опасность. Не будем рассказывать о том как был скреплен первый союз между обеими сторонами, как в подарок, Темная сторона преподнесла частицу Неугасаемого Огня в руки Светлой Стороны. И тогда, по желанию вторых, на небе засияло солнце. Красиво и заманчиво это было, столь прекрасным было это деяние, что Темная Сторона решила повторить успех Светлых. Но в зависти совершался этот поступок, большой кусок от Неугасаемого Огня был отломан в спешке, рассыпавшись на мириады мельчайших огоньков, позже названных звездами. Тот, что остался, был вознесен на небо, но не мог он затмить солнце и сиял лишь ночами, тусклым и печальным светом, наполненным обидой за неудачи. Начнем после того момента, как очередная ссора между Любовью и Страхом, затопила Мир. Любовь бесконечно плакала, заполнив прекрасные сады Светлых первыми океанами и затушив титанические вулканы Темных, чьими парами была создана атмосфера. К тому моменту Земля была условно разделена на Закат и Восход, на первой половине жили Светлые, на правой — Темные. На Закате процветала жизнь, на Восходе её никогда не было, лишь мертвенные пустоши, теперь заполненные водой, стараниями Любви. Светлые, чтобы спастись были вынуждены создать первые континенты. И они сделали это, два огромных материка, крепко связанные корнями самой Земли, навечно встали среди бескрайнего океана Заката, так зародился Хелиадор, ныне известный среди людей, как мифический континент, ушедший под воду — Красный и Зеленый Андон. — заканчивая реплику, Одон весело усмехнулся и вовсе расхохотался, вместе с Митьком, которому вдруг стало необычайно весело.
— Ну все, будет. — мужчина, вытирая слезы подвинул книгу ближе и вновь продолжил чтение, с трудом вычитывая первую строчку, там чернила уже заметно сошли.
Когда Хелиадор уже долгое время существовал в душе Феникса, а на Восходе продолжали затухать огни, порождая облака и осадки, среди Светлой половины состоялся важный совет, призванный сохранить уже созданное, защищаясь от неприятного соседства. Отчаяние предложила ту идею, которая за секунду до её реплики привиделась всем остальным. Отныне, Светлая Половина Восьми Главенствующих Олицетворений будет названа Родонами, божествами творящими землю. Печаль сменял день и ночь, открывал взору звезды, а также изобрел Ветер, ставший настоящим подарком для его возлюбленной Радости. Они часто сидели вместе и внимали шелесту листьев на деревьях, наслаждаясь удивительной музыкой природы. Но, Ветер стал причиной того, что огромные титанические облака восхода принеслись вскоре на Закат, принеся дождь. Сильно расстроился Печаль, но Радость наоборот, громко рассмеялась и поспешила прыгать по новорожденным лужам и канавам, которые вскоре за одну ночь станут Великим Озером. Лишь силами Надежды, дожди над Священной Землей прекратились, но с тех пор здесь и по всему миру, они появляются вновь.
Лишь Лето царило в те дни, созданное Радостью, ведя безмятежную жизнь, и поэтому с его именем будут сравнивать и все приятное. И свет этой радости достигал темных, затуманенных пустошей бескрайнего океана Восхода. И возжелала этот свет капризная Любовь и попросила об этом Страх, но он не осмелился похитить его у соседей, вступив в разрушительную войну. Тогда Любовь пришла за помощью к подруге Ненависти, могущественной и всесильной спутнице своей. Но и Ненависть отказалась от этого, ибо этот поступок казался ей низким, а она наделенная гордыней ни как не могла пойти на подобное. Любовь ушла прочь. А Ненависть решилась на иной поступок, выслушав рассказы о прекрасном свете Хелиадора. Ярость и злость двигали ей и собрав все свое могущество она обрушилась на Закат, прервав Лето унынием Осени и Суровостью Зимы, сменяющей уныние. Довольная местью, она вернулась в свои покои, наслаждаясь тому, что ранее бесконечная теплота Лета прервана. Еще до того, как свет Хелиадора погас, Любовь обратилась к Счастью, в чьих руках была сосредоточена власть управлять силами Земными и он в скуке развлекался тем, что нагонял огромные волны на берега соседей, или изредка пошатывал сами корни планеты, вызывая страшной силы тряски, вновь пробуждающие вулканы, уже скрытые водой. Визит Любви не удивил его, и он спокойно выслушал её реплику и сказал так: