Хроники Нарнии: последняя битва. Три повести

Льюис Клайв Стейплз

Когда шлюпки достигли пристани в Узкой Гавани и Каспиан увидел толпу встречавших, Берн сказал:

– Вот с каким поручением я посылал вчера человека. Все эти люди мои друзья.

Как только Каспиан ступил на берег, толпа разразилась криками «ура!» и восклицаниями: «Нарния! Нарния! Да здравствует король!» В этот момент – тоже благодаря посланцу Берна – из разных частей города раздался колокольный звон. Каспиан приказал, чтобы первым шёл знаменосец, за ним – трубач, а все его люди обнажили шпаги и смотрели весело и решительно. Вверх по улице они прошли так, что под ними дрожала мостовая, а оружие сияло так (утро выдалось солнечным), что было больно глазам.

Сначала

Каспиана приветствовали только те, кого предупредил посланец Берна: кто знал, что произошло, и радовался этому, – но затем к ним присоединились все ребятишки – им просто нравилась процессия, да и видеть таких не доводилось. Не остались в стороне и школьники, и не только потому, что им тоже нравилась процессия: они понимали, что чем больше шума и суматохи, тем меньше вероятность, что придётся сидеть этим утром на уроках. Следом высунулись из дверей и окон старухи и принялись переговариваться, радуясь появлению короля, – ведь что такое губернатор по сравнению с его величеством? По той же причине присоединились к толпе молодые женщины и девушки. Не последнюю роль сыграло и то, что Каспиан и Дриниан, да и все остальные, были хороши собой. Их примеру последовали и молодые люди: подошли поближе, чтобы посмотреть, на кого это они любуются. Таким образом, к тому моменту, когда Каспиан дошёл до ворот замка, приветствовать его собрались почти все горожане. Сидевший в замке Гумп, с трудом разбираясь со счетами, бланками, приказами и уставами, вдруг услышал шум.

У ворот замка звук трубы сменился голосом глашатая Каспиана:

– Открывай ворота королю Нарнии, выходи встречать его, верный и любящий слуга, губернатор Одиноких островов.

В те времена жизнь на островах текла медленно, неторопливо, поэтому сначала открылась лишь небольшая дверца, вышел взъерошенный парень в видавшей виды грязной шляпе вместо шлема, со ржавым копьём в руке, и удивлённо заморгал, увидев перед воротами огромную толпу.

Не разобрав, что к чему, горе-стражник заученно забормотал:

– Губернатор не принимает. Никаких встреч без записи, кроме как с девяти до десяти во вторую субботу каждого месяца!

– Шляпу долой перед королём, пёс! – громовым голосом скомандовал лорд Берн и так ударил его по плечу латной рукавицей, что шляпа слетела сама.

– Что это вы себе… – начал было привратник, но никто не обратил на него внимания.

Двое солдат Каспиана прошли в дверцу и, повозив шись со ржавыми засовами и задвижками, настежь распахнули обе створки ворот. Король с сопровождающими вступил во двор, где праздно шатались несколько стражников губернатора, а потом ещё несколько (по большей части утирая рты) выскочили из разных дверей. Вооружение их было в плачевном состоянии, но сражаться они бы смогли, если бы имели предводителя и понимали, что происходит. Момент был опасный, но Каспиан не дал им времени на размышления:

– Где ваш командир?

– Это я… в некотором роде, если вы понимаете, что я имею в виду, – томно отозвался щеголеватый молодой человек, совершенно безоружный.

– Мы очень надеемся, – сказал Каспиан, – что наш королевский визит в эту часть Одиноких островов станет радостным, а не ужасным событием для наших подданных. Если бы не это, я бы сказал вам несколько слов о состоянии вооружения ваших людей. Но сейчас вы прощены. Прикажите открыть бочку вина, чтобы ваши люди могли выпить за

наше здоровье, а завтра в полдень я желаю видеть их всех в этом дворе и чтобы выглядели не как бродяги. Проследите за этим, иначе мы разгневаемся.

Командир раскрыл от удивления рот, но Берн тут же скомандовал:

– Троекратное «ура!» королю!

И солдаты, которые, возможно, поняли только про бочку вина, поддержали его. Каспиан приказал большей части своего отряда остаться во дворе, а сам вместе с Берном, Дринианом и четырьмя солдатами вошёл в зал.

За столом в дальнем конце зала в окружении секретарей сидел губернатор Одиноких островов Гумп, когда-то, очевидно, рыжеволосый, но теперь почти седой. Выглядел он весьма раздражённым. Посмотрев на вошедших, потом на разложенные бумаги, он машинально произнёс:

– Никаких встреч без записи, кроме как с девяти до десяти во вторую субботу каждого месяца!

Каспиан кивнул Берну и отошёл в сторону, а Берн и Дриниан шагнули вперёд, ухватились, каждый со своей стороны, за стол и отшвырнули его к стене, где он перевернулся и с него потоком посыпались письма, папки, ручки, чернильницы, сургуч и документы. Затем, не грубо, но твёрдо, словно железными клещами, они вытащили Гумпа и поставили футах в четырёх перед креслом, в котором уже сидел Каспиан, положив на колени обнажённую шпагу.

– Милорд, вы не оказали нам гостеприимства, которого мы ожидали. Я король Нарнии, – заявил Каспиан, устремив на Гумпа жёсткий взгляд.

– Об этом не было никаких сообщений. Ни малейшего упоминания. Я бы не пропустил такой новости. Почта работает нерегулярно. С удовольствием рассмотрю ваше обращение…

– Мы приехали проверить, как вы, губернатор, справляетесь со своими обязанностями, – оборвал его Каспиан. – Я требую объяснений по двум вопросам. Во-первых, мои люди не обнаружили документов, которые свидетельствовали бы о том, что эти острова последние сто пятьдесят лет платили дань королю Нарнии.

– Этот вопрос будет рассмотрен на заседании совета в следующем месяце, – сказал секретарь Грампас. – Если предложение пройдёт, мы создадим комиссию, и она даст отчёт о финансовой истории островов на первом же в следующем году заседании, и тогда…

– А также хочу напомнить, что в наших законах совершенно ясно написано, – продолжил Каспиан, – что, если дань не выплачена, весь долг должен уплатить губернатор Одиноких островов из своей собственной казны.

Тут Гумп вскинул брови и заявил:

– Об этом не может быть и речи! Это невозможно в силу экономических … э… причин. Ваше величество, должно быть, шутит.

Всё это время он думал, есть ли какой-нибудь способ избавиться от нежданных гостей. Если бы Гумп знал, что в распоряжении Каспиана всего один корабль и несколько матросов, то сейчас проявил бы необычайную любезность, а ночью окружил бы его и всех перебил. Но по проливу плыл корабль и подавал сигналы, как решил губернатор, своему сопровождению. Поначалу он не понял, что это королевский корабль, потому что стоял полный штиль, штандарт не развевался на ветру и золотого льва видно не было. Губернатор стал ждать дальнейших событий, потому что теперь воображал, что Каспиан привёл с собой в Бернстед целый флот. Он даже предположить не мог, что кому-то придёт в голову явиться в Узкую Гавань и взять власть на островах с горсткой солдат. Сам он никогда бы на такое не решился.