Хроники Нарнии (сборник) (другой перевод)
Шрифт:
И опять всё повторилось, как в первый раз. «Сколько же ещё шкур мне сдирать?» – подумал я. Мне очень хотелось окунуть лапу. Я принялся скрестись в третий раз и положил третью шкуру рядом с двумя первыми. Но когда я поглядел в воду, я понял, что всё осталось по-прежнему.
Тогда лев сказал: «Давай-ка я сам тебя раздену». Я очень боялся его когтей, но теперь мне было всё равно, и я послушно лег на спину.
Он дёрнул шкуру, и мне показалось, что он мне сердце разорвёт. А когда она стала слезать, боль была такая, какой я в жизни не знал. Выдержал я от радости: наконец-то шкура сойдёт! Ты, наверное, знаешь, когда сковыриваешь
– Еще бы не знать! – сказал Эдмунд.
– Ну так вот, он содрал эту мерзкую шкуру, как трижды сдирал я, только теперь было больно, и бросил её на землю. Она была гораздо толще, грязнее и гнуснее, чем три первые. А я вдруг стал такой гладкий, как очищенный прутик, и очень маленький… Тут он подхватил меня лапами – тоже очень больно, без кожи-то! – и швырнул в воду. Вода обожгла меня, но через мгновение стало хорошо – я плавал, плескался, нырял, пока не почувствовал, что рука уже не болит. Тогда я и увидел, что снова превратился в человека. Честное слово, не вру – я так обрадовался, что у меня опять мои собственные руки, хотя и не такие, как у Каспиана!.. Потом лев вытащил меня и одел…
– Лапами?
– Не помню. Как-то одел – видишь, на мне всё новое. И я оказался здесь. Может быть, всё это мне приснилось?
– Нет, – уверенно сказал Эдмунд.
– Почему?
– Во-первых, потому что на тебе всё новое. А во-вторых, ты… ну… ты больше не дракон.
– Что же со мной было? – спросил Юстэс.
– Ты видел Аслана, – отвечал Эдмунд.
– Аслана! – воскликнул Юстэс. – С тех пор, как мы плывём, я много раз слышал это имя. Почему-то оно мне не нравилось. Впрочем, раньше мне многое не нравилось. Страшно вспомнить, каким я был!
– Ничего, – сказал Эдмунд. – Честно говоря, ты вёл себя ничуть не хуже, чем я, когда я впервые оказался в Нарнии. Ты был просто свинья, а я ещё и предатель!
– Ладно, пока не говори об этом, – сказал Юстэс. – Кто такой Аслан? Ты его знаешь?
– Скорее, он меня знает, – ответил Эдмунд. – Аслан – это великий Лев, сын Императора Страны-за-Морем. В своё время он спас меня и Нарнию. Все мы видели его, Люси – чаще других. Мы ведь и сейчас плывём в его страну.
Оба помолчали. Яркая звезда над горизонтом исчезла, и, хотя горы скрывали от них зарю, они поняли, что она настала, ибо небо и залив стали розовыми, как роза. В лесу закричали птицы, послышался шум и, наконец, раздался звук рога. Мореплаватели просыпались.
Все очень обрадовались, когда Эдмунд с расколдованным Юстэсом появились у костра. Конечно, все тут же узнали, как Юстэс стал драконом, и стали гадать, убил ли Октезиана тот, прежний дракон, или кто-то заколдовал несчастного лорда. Драгоценные камни исчезли вместе со старой одеждой, но никто, в том числе и Юстэс, не хотел идти в долину за сокровищами.
Через несколько дней свежепокрашенный корабль с новой мачтой и полным запасом продовольствия был готов к отплытию. Но прежде Каспиан велел высечь на скале, поднимающейся над заливом, такие слова:
ДРАКОНИЙ ОСТРОВ
ОТКРЫТ КАСПИАНОМ X,
КОРОЛЁМ НАРНИИ,
И ПРОЧАЯ, И ПРОЧАЯ,
НА ЧЕТВЁРТОМ ГОДУ
ЕГО ЦАРСТВОВАНИЯ.
НАВЕРНОЕ, ИМЕННО ЗДЕСЬ
ПОГИБ ЛОРД ОКТЕЗИАН
Было бы слишком просто сказать: с этого времени Юстэс стал другим. Говоря точнее, с этого времени он начал становиться другим. В иные дни он напоминал прежнего Юстэса, но я не буду обращать на это особого внимания, ибо он выздоравливал.
А с браслетом лорда Октезиана приключилась забавная история. Юстэс не захотел носить его и отдал Каспиану, а Каспиан – Люси, но и та его носить не стала. «На кого упадёт – тому достанется!» – сказал Каспиан и подбросил браслет. Они как раз стояли у скалы и разглядывали надпись. Браслет, сверкая в солнечных лучах, взлетел высоко наверх и, зацепившись за крохотный выступ скалы, повис на нём. Так что, наверное, браслет висит там до сих пор и будет висеть до конца света.
Глава восьмая
Два чудесных спасения
Все были очень рады, когда корабль покинул, наконец, Драконий остров. Едва он вышел из залива, как подул попутный ветер, и ранним утром следующего дня они подошли к острову, который видели на горизонте с драконьего полёта. На острове, низком и покрытом зеленью, обитали только кролики и дикие козы, но по развалинам каменных лачуг, старым чёрным кострищам, обломкам оружия и костей они поняли, что ещё недавно здесь жили люди.
– Пираты потрудились, – сказал Каспиан.
– Или дракон, – добавил Эдмунд.
И ещё одну вещь они нашли на острове – крохотную лодочку, лежавшую на песке у воды. Она была сделана из кожи, натянутой на плетёный каркас, и едва достигала в длину четырёх футов. Весло было ей под стать, и все решили, что её изготовили для ребёнка или же этот остров когда-то населяли гномы. По размерам она вполне годилась для Рипичипа, поэтому её взяли на корабль, а остров назвали Горелым и ещё до полудня отплыли от него.
Пять дней ветер гнал корабль на юго-восток, и на пути не было ни островов, ни рыб, ни морских птиц. Потом целый день шёл дождь. Юстэс проиграл Рипичипу две партии в шахматы и, рассердившись, снова стал таким, как прежде, а Эдмунд пожалел, что они не поехали в Америку. Тут Люси взглянула в кормовое окно и сказала:
– Кажется, дождь кончился. А это что такое?
Все поднялись на ют и увидели, что дождь действительно кончился, а стоящий на вахте Дриниан пристально вглядывается в какой-то предмет. Точнее говоря, то был не предмет, а гряда гладких валунов, расположенных футах в сорока друг от друга.
– Нет, это не камни, – произнес Дриниан. – Пять минут назад их там не было.
– Глядите, один исчез! – сказала Люси.
– А вот появился новый, – добавил Эдмунд.
– Поближе к нам, – заметил Юстэс.
– Ну и ну! – сказал Каспиан. – Кажется, эта штука движется сюда.
– И гораздо быстрее нас, – откликнулся Дриниан, – через пять минут она догонит корабль.
Все затаили дыхание, да и как не затаить, когда за вами по пятам гонится что-то неизвестное. Но всё оказалось ещё хуже, чем они ожидали. Внезапно у левого борта вынырнула страшная морда – зелёная, в лиловых шишках, вроде лошади без ушей. Огромные глаза вполне могли видеть сквозь тёмную толщу воды, в разверстой пасти сверкал двойной ряд острых зубов. Голова раскачивалась на очень длинной шее, но поднималась выше, ещё выше, и все поняли, что это не шея, а тело, и перед ними не кто иной, как Морской Змей. Изгибы его длинного хвоста виднелись где-то позади и поднимались над водой через равные расстояния. Голова уже была выше мачты.