Шрифт:
Долина великанов
Теплое место.
Староста сидел возле самой печки. Это — не простая печка! Она сложена из особенного кирпича. Единственная в деревне! Ее сделал мастер, специально приехавший из города. Гордость старосты, как и весь его дом, самый большой в деревне. Самый просторный, с самым высоким потолком. Почти, с самым высоким. Самым высоким среди всех домов, за исключением дома великана.
Остальные дома в деревне — куда меньше. Обычные хижины, сложенные из грубо обтесанных бревен, врытые глубоко в землю и прикрытые
И вот староста сидит возле своей любимой печи. Сидит здесь, в самом теплом месте на правах хозяина. И хотя уже почти наступила весна, ночью еще примораживает. Староста не один. Рядом с ним сидят главы семейств деревни. Они собрались здесь, чтобы обсудить вопрос о том, что делать с их сельским великаном по имени Толл. Он уже порядком всем надоел. И вообще давно был для старосты чем-то вроде камня в башмаке. Однако вслух он, конечно же, этого не говорил. Тем более великану в глаза. Великан, вопреки тому, что о нем говорили односельчане, был существом добродушным. Это староста понимал отчетливо, несмотря на мнение остальных членов импровизированного совета. Но понимал он и то, что вопрос Толла надо решать.
— Вы помните, он разорвал чрево своей матери, когда появился на свет? — бурчал представитель семейства Мамблингов.
— А в прошлом году он покалечил моего внука! — возмущался старик Рохнек.
Староста отлично понимал, что Толл не разрывал ничьего чрева. Да, его мать не перенесла родов. Но такое часто бывает. И Толл был крупным младенцем, но отнюдь не громадным. Кстати она была обыкновенной женщиной. Правда, из старого, угаснувшего семейства. По преданию, предки Толла в незапамятные времена спустились с гор, у подножия которых лежала деревня. Но это были только легенды. В горах уже давно никто не встречал великанов. А жизнь сложилась так, что все родственники Толла умерли, и великан остался совсем один. Круглый сирота.
И не калечил он младшего Рохнека. Тот слыл деревенским задирой. И после очередного (какого уже по счету?!) издевательства над добродушным Толлом, великан просто толкнул мальчишку в грудь. Ну, не рассчитал немного силы. Великан же… У забияки оказались сломанными несколько ребер. Но это же не увечье. Другое дело, если бы великан оторвал ему руку. Он бы мог.
Осторожный стук в дверь прервал размышления Старосты.
— Входи, Толл, — позвал он.
Староста знал, что произойдет в следующую секунду.
Раздался грохот, и весь дом сотрясся от удара головы великана о деревянную перекладину над дверным проемом. Толл всегда пригибался и старался осторожно проходить в двери, но с завидным постоянством бился головой о низкие притолоки. Староста ждал этого. А между тем, двери были под стать дому. Широкие и высокие — не чета узким норам, ведущим в другие избы.
С огромным трудом, пыхтя и, повернувшись боком, согнувшийся великан протиснулся внутрь. Староста предложил ему сесть, и Толл опустился прямо на пол посреди комнаты. Места сразу стало очень мало.
— Здравствуй,
— Здравствуйте, Староста! — ответил великан. — Здравствуйте, господа!
Поздоровался он с другими присутствующими. Кто-то пробурчал что-то невнятное, а кто-то вообще промолчал.
Тут нужно сделать небольшое описание самого Толла. Житель какой-нибудь другой деревни, при слове «великан», сразу рисовал в своем воображение нечто огромное. Высотой не меньше, чем главная башня замка барона. Но Толл был вовсе не так высок. Росту примерно футов восемь, девять. Но это при том, что средний рост мужчин в его деревне едва достигал пяти футов. У Толла были длинные, невероятно сильные руки с огромными ладонями и длинными пальцами, широкие плечи и большая копна густых спутавшихся волос.
Староста еще помнил те времена, когда юноша Толл ходил прямо, с высоко поднятой головой. Тогда он казался еще выше. Он ходил и все время улыбался. Улыбался всему: жизни, миру, людям. Но со временем Толл стал хромать, ходить становилось все тяжелее. Великан все больше сутулился. И теперь, хотя Толл все еще был молодым человеком, он ступал, опираясь на толстенную дубовую палицу. Иногда казалось, что великан едва передвигает ноги. Теперь его лицо почти всегда было печальным, но Староста знал, что опасная сила все еще живет в его руках.
— Как твои дела, Толл? — вежливо спросил он у великана.
— Хорошо, — вздохнул великан и опустил глаза в пол.
— А у меня плохо, — в тон ему ответил Староста.
Великан удивленно посмотрел на собеседника.
— Да, да, — подтвердил Староста. — Понимаешь, ведь я — староста. Я должен заботиться о том, чтобы всем жителям деревни жилось хорошо и спокойно. Понимаешь?
— Понимаю, — кивнул Толл.
— И вот сегодня ко мне пришли некоторые уважаемые люди: Буллы, — продолжил Староста. — И сказали, что ты убил их быка.
— Не просто быка! — воскликнул один из присутствующих, мужчина с широким лбом и узко посаженными глазами. — Он убил нашего главного быка-осеменителя. Ударил его кулаком прямо в лоб.
— Но он хотел затоптать ребенка! — воскликнул Толл. — Вашего ребенка, Буллы!
— Великое дело! — хмыкнул человек. — Бабы еще нарожают. А где я такого быка теперь сыщу?
— Вот, видишь, — прервал диалог Староста. — Выходит, Толл, твоя помощь была не нужна. А получилось так, что ты даже навредил. Навредил Буллам, навредил всему поселку. Ведь мы — одна большая семья. И то, что плохо одной семье, плохо всем.
Великан опять уставился в пол.
— Но есть один способ, каким ты мог бы искупить свою вину и оказаться полезным. Заодно ты найдешь применение своим способностям. Это задание по плечу только великану!
— Какое задание? — удивился Толл.
— Я хочу попросить тебя сделать кое-что для всех нас, для всей деревни, — продолжил Староста. — Ты же знаешь, что по весне мы водим отары овец на горные пастбища.
— Да, конечно.
— Так вот, нам нужно найти новое большое пастбище. Пастбище, где будет много сочной травы. А это не так-то просто. Но есть одно такое место. И ты должен найти туда дорогу.