Хроники острова Юракон. Книга 2. Новые пути
Шрифт:
Но Диркз не последовал примеру остальных Танголин. Наоборот, он обогнул главную площадь и, взвалив на спину нелегкую ношу, вприпрыжку бросился наутек. Путь его пролегал на юго-восток.
Прошел день, прежде чем Ашир и его приближенные заметили исчезновение Диркза. Но они не слишком встревожились: диллоф мог наткнуться на людей и удрать или же просто решил приударить за какой-нибудь самкой и поспешил к ней в леса.
Последнее предположение оказалось наиболее близким к правде, но только самка эта жила совсем не в Шепчущей Заводи и не в Зельбарбе. Уже почти
***
Первые лучи солнца коснулись земли, пробежали по зеленой поляне, напоенной ароматом цветов, и, как бы невзначай, юркнули в небольшой проход пещеры, осветив лицо безмятежно спящей девушки.
Наэлли открыла глаза и улыбнулась наступившему утру.
– Здравствуй, новый день! Добро пожаловать в наше скромное жилище! Пусть яркий свет озарит любое дело, которое я совершу сегодня!
Произнеся эту незамысловатую молитву, эльфийка вылезла из-под тяжелых шкур, осторожно поднялась и вышла из пещеры.
С удовольствием окунув ноги в зеленеющую траву на лужайке перед жилищем, она еще раз поприветствовала просыпающийся мир. Потом не спеша углубилась в заросли, покрывающие почти всю долину гор Алении.
Сначала ее путь пролегал по склону, поросшему ветвистыми деревьями, кроны которых образовывали плотную крышу над головой, то и дело цепляя ветвями идущую вперед девушку. В этой укромной роще царил полумрак и даже в самый разгар лета тянуло сыростью из-за обильного потока подземных вод. Местами вода выходила на поверхность, образуя многочисленные ручейки.
У Наэлли был свой, излюбленный родник. Он бил из-под земли мощной струей и свободно скатывался по отвесному горному склону, образовывая небольшое озеро в низине.
Подойдя к ручью, эльфийка присела и окунула в него свои руки, соприкоснувшись с холодом и силой текущей воды. Наэлли быстро умылась, но тут же ощутила желание пройти дальше и искупаться в прогретых за лето водах озера.
Раньше бы Наэлли немедля вскочила и весело помчалась навстречу ласкающим тело водам, но теперь все изменилось. Она аккуратно встала и положила руки на свой живот: уже через несколько недель на свет должен был появиться ее ребенок.
Поэтому эльфийка лишь глубоко вдохнула свежий утренний воздух и с гордостью, почти степенно, продолжила спуск.
В конце лета погода стояла самая жаркая, но впереди ожидался сезон дождей, кое-где на острове сменявшийся морозами.
Наэлли уже провела одну зиму в этих местах и знала, что после родов ей вместе с ребенком придется прятаться в пещере, кутаясь в теплые шкуры и поедая запасенные фрукты и орехи. В основном же питаться мясом, принесенным с охоты Канарис.
Но пока Наэлли не хотела думать о предстоящих трудностях. Ей необходимы были солнце, пение птиц и спелые плоды, которые уже то и дело падали с деревьев под собственной тяжестью.
«Не любя свое тело, не лаская свою душу добрыми словами, невозможно в полной мере полюбить окружающий мир и его обитателей», – вспоминала мудрость своего народа эльфийка, с наслаждением окунаясь в прозрачные воды озера. Зайдя по грудь, Наэлли опустила голову и взглянула на свое отражение в водной глади. За прошедшие месяцы черты ее лица совсем не изменились, оставаясь такими же девичьими и даже задорными. Взгляд застыл будто в ожидании чуда, а веснушки на носу придавали лицу почти детское выражение. Только волосы отчего-то стали тяжелее и темнее, приобретя насыщенный медный оттенок.
Эти новые для Наэлли волосы казались ей признаком взросления, что очень радовало девушку. Она с искренним восхищением улыбнулась своему отражению и тотчас пустилась вплавь.
Из-за близлежащих кустов за ней наблюдала Канарис. Диллофа сильно привязалась к эльфийке и чувствовала потребность во всем оберегать ее.
Эта потребность родилась в Канарис в тот момент, когда она увидела разъяренных ящеров, готовых наброситься на Наэлли в Главном Гнезде. С тех пор чувства Танголины к девушке только окрепли, тем более что в этих далеких от войны краях два разумных существа сильно зависели друг от друга.
Прошлую зиму Канарис и Наэлли провели в этой же долине, наспех очистив и укрепив их нынешний дом – небольшую пещеру на горном склоне.
Диллофа периодически выходила на охоту и приносила пойманных лесных животных, которых свежевала и готовила на костре, а шкуры сушила и отдавала эльфийке.
Всю работу приходилось делать снаружи, на морозе, так как Наэлли готова была скорее замерзнуть насмерть, чем видеть, как Канарис раздирает на части плоть убитых зверей.
Хотя долина и предохраняла от ветра, зимой холод здесь стоял такой, что даже эльфийка в итоге поступилась своими принципами и стала кутаться в шкуры убитых животных, а потом не побрезговала и поджаренным на костре мясом.
Когда морозы отступили и долину напоили весенние дожди, у двух отшельниц началась настоящая работа. Но вскоре Наэлли не смогла полноценно участвовать в обустройстве нового дома из-за беременности, которая поначалу сильно взволновала Канарис.
Танголины высиживали свое потомство из яиц, и для диллофы рождение ребенка из чрева матери было в диковинку. Поэтому Канарис старалась максимально оградить Наэлли от любых хлопот и всячески угождать будущей матери.
Но больше всего сблизили двух необычных подруг долгие беседы, ради которых Канарис пожертвовала жизнью среди себе подобных.
Пожалуй, рассказывать обо всем на свете было единственной обязанностью Наэлли. Но до чего же необходимо это оказалось для нее самой! Собрав все свои воспоминания, красноречие и вдохновение воедино, эльфийка поведала диллофе обо всем, что знала сама: начиная с истории острова Юракона и живущих на нем народов и заканчивая рассуждениями о существовании другого мира, куда переходят души умерших, и куда ушел однажды прекраснейший и мудрейший народ Ангелоподобных, чья кровь продолжала течь в самой Наэлли.