Хроники Пальмирро. Миссия «Гекта»

Лебедин Иван

Сами Старшие вершители никогда не покидали свой остров. По крайней мере, так было последние тысячи лет. Так что, гигантский замок служил им одновременно и резиденцией, и домом.

Никто не мог сказать точно, как долго он уже существовал. Доподлинно было известно лишь то, что сам замок, и сопутствующие ему постройки были высечены с помощью юниум энергии из одной, гигантской, серо-голубой скалы. При их строительстве не было задействовано ни единого стыка или крепления. Лишь огромной силы энергия, да, обладающий неиссякаемой тягой к прекрасному, творец.

Замок буквально возвышался

над всем миром, требовательно взирая на пришедших. Он будто задавал вопросы: кто ты, и как посмел меня побеспокоить? Неужели твои ничтожные проблемы столь важны для Пальмирро, что ты осмелился прийти с ними ко мне?

Но одновременно с устрашающей грозностью, замок умудрялся содержать в себе нечто трогательно-изящное. Он был словно редкая, диковинная птица, свившая себе гнездо среди каменных шпилей. Его хотелось любить, хотелось защищать.

На такое двоякое отношение к своему творению, скорее всего, и рассчитывал его создатель. И если это было, в действительности, так, то его задумка блестяще удалась.

Курт был на острове впервые, и его буквально пронизывали страх и благоговение. Причем с каждым, приближающем его к дворцу, сантиметром оба чувства усиливались.

Он много раз видел изображение резиденции в различных информационных источниках, но никакие картинки или видеоролики не отдавали замку должное. Курт никогда и представить себя не мог, что от одного только вида величественного дворца его будет буквально трясти от чувства гордости за Пальмирро. Он даже и подумать не мог, что его когда-нибудь охватит настолько сильный патриотизм по отношению к родине. Да, он любил свою планету, но чтобы чувства, как говорится, перли из всех щелей! Такого Курт от себя не ожидал.

Медленно двигаясь в окружении проносящейся мимо и взрывающейся фейерверками энергии, он думал только о том, что нигде и никогда во Вселенной не могло и не может существовать ничего более прекрасного, чем этот замок. Каждый элемент постройки казался ему вершиной совершенства.

Отдавшись эйфории, Курт посмотрел на мать, надеясь увидеть в ее глазах тот же восторг, что бурлил в его венах. Но та казалась совершенно равнодушной к представшей перед ее взором картине.

– Тебе здесь не нравится? – неподдельно удивился Курт.

– Не настолько, чтобы захотеть остаться.

– Чего? Ты что имеешь в виду?

– У Старших вершителей много благ и преимуществ. Но их не настолько много, чтобы я смогла пересилить в себе желание иметь семью.

– Не понял.

– Старшие вершители не имеют права жениться и иметь детей, – пояснила Мидея.

– Да? – удивился Курт. – Что-то я не помню, чтобы где-то об этом читал.

– Читал, – заверил Грум. – Просто в том возрасте, когда ты изучал Старших вершителей, тебя этот вопрос не слишком заботил. Да, он вообще не многих заботит в принципе. Хотя почему-то всегда был важен для твоей матери. Но лично на мой взгляд, для нашей расы, способной практически на бессмертие, такой приземленный вопрос как семья и дети меркнет перед возможностью вселенского знания. Согласен, что полностью от продолжения рода не отказаться. Но для этого есть миллионы остальных жителей Пальмирро. Так что, если бы мне предложили альтернативу Старшего вершителя, я бы не стал отказываться. К тому же, если бы вдруг у меня возникли мечты о семье, я бы все провернул до ритуала. Мне абсолютно точно известно, что у некоторых из Старших вершителей есть дети, и никто не требует, чтобы они разрывали свою связь.

– Только живут не вместе, – напомнила Мидея.

– Ну и хорошо. Стольких проблем можно избежать. Никах ссор, претензий. При встрече все друг другу рады…

– В любом случае, лично тебе никто не предлагал должность Старшего вершителя, – едко напомнила она.

– Это верно. Старшим вершителем стать не просто. Их вообще мало. В сотни раз меньше, чем Вершителей.

– Когда я изучал этот вопрос в школе, их было тридцать один, – вспомнил Курт.

– И с тех пор их численность не изменилась, – сказал Грум.

Приблизившись к первому ярусу сооружения, аэрокатер замер в ожидании приглашения на территорию.

*

Замок не окружали стены, у него не было охраны и ворот. Тем не менее, проход без особого приглашения был строго воспрещен. Нет, нарушителя бы не стерли в порошок всполохи энергии, насыщавшей замок. Гигантская гильотина не рухнула бы вниз, отрубая незваным гостям головы. Просто Старшие вершители были бы разочарованы… И последствия оказались бы куда ужасней, чем простое путешествие в царство Аида.

Житель Пальмирро потерял бы то, ради чего, собственно, жил. Все будущие перспективы, все надежды были бы мгновенно уничтожены. И вряд ли что-то могло бы это изменить. Проступок бы никогда не стерся из памяти Пальмирро. Он бы преследовал человека всю жизнь, причем так, что тот не видел бы смысла в сыворотке и в вечной жизни. Зачем жить, помня разочарованно поджавшего губы Старшего вершителя и зная, что это никогда не переменится? Вот только, жить бы пришлось сотни, а то и тысячи лет. Жить без надежды и мечты. Иначе, с точки зрения правителей Пальмирро, это не было бы наказанием.

Конечно, это был не единственный способ разочаровать Старшего вершителя. Но если житель Пальмирро имел возможность этого избежать, например, своевременно остановить катер, он всегда данной возможностью пользовался.

И по чести сказать, Старшие вершители также не проявляли излишнего рвения лишить кого-то своей милости. За всю историю Пальмирро были известны лишь единицы случаев, когда они были разочарованы.

*

Ждать пришлось недолго. Пространство перед аэрокатером пошло мелкой, дрожащей рябью, и в нем возникла арка, сияющая слепяще-белым светом. Катер медленно двинулся внутрь нее.

Курт посмотрел на мать. Та была совершенно спокойна. В отличие от Грума, который явно ощущал дискомфорт. Испытав облегчение, что не он один обеспокоен полным непониманием происходящего, Курт, щурясь, попытался смотреть внутрь проема. Но у него лишь пошли темные круги перед глазами, словно он пытался разглядывать солнце.

Едва аэрокатер погрузился в арку, слепящий свет исчез, словно его и не было, а сам катер оказался на залитом солнцем дворике с множеством ассиметричных каменных фигур. Изваяния пронизывались вспышками проносящейся через них энергии, того же цвета, что срывалась с зубчатого ограждения дороги.