Хроники провинциальной инквизиции. Медная бабушка
Шрифт:
– Не знаете, родственники у нее были?
Роман опять помотал головой:
– Понятия не имею. Вы у соседей спросите.
– про внучка, который был, да куда-то пропал, Роман тоже не стал докладывать. Решил помалкивать, так уж молчи до конца. Как говаривала его собственная бабушка: «Недержание информации хуже недержания мочи».
– Спросим, - кивнул капитан и подал Роману пропуск, - Надеюсь, сами понимаете - в ближайшие дни никуда не уезжать?
– Да куда мне ехать-то?
– вздохнул Роман.
И правда, некуда, разве что домой, спать. Роман стоял у входа в Жовтневое отделение милиции и смотрел в ночное небо. Как всегда в городе зимой, небо было противным: грязно-коричневая
– Небо - как моя жизнь, - тихо прошептал Роман.
Интересное кино, однако, получается. Внучок оставляет у бабушки конверт, в котором будто бы лежит неизвестное пушкинское стихотворение. И больше за ним не приходит. А возле пятого корпуса университета, как раз напротив бабкиного дома, обнаруживают труп с расплющенной верхней частью туловища. Предприимчивая бабуля лезет в конвертик, находит стихотворение (если оно, конечно, и вправду существует!) и отправляется выяснять, нельзя ли обратить его в деньги. А на следующий вечер тоже оказывается мертвой. Кстати, менты не сказали, как именно ее убили, а сам он не патологоанатом, не определит. Но хотя тело старушки и не превратилось в кашу, как то, первое, но Роману почему-то казалось, что старушку именно сдавили и держали, пока не умерла. Что за способ убийства такой? Мало того, что зверский, так еще и совершенно непонятный. Что конкретно нужно с человеком делать, чтоб его раздавить?
Из этих рассуждений следовало два простых вывода. Если, конечно, старушка и ее внучек не были членами мафии или подпольными миллионерами, то убить их могли только за одну-единственную вещь, имеющею реальную рыночную стоимость. За стихотворение Пушкина. Значит, оно есть, оно действительно существует! И от него надо держаться как можно дальше, если не хочешь непосредственно на собственной шкуре выяснить, как же их давили-то! В конце концов, у него свои дела и свои неприятности. Надо ловить ночную маршрутку и трюхать через мост, за Днепр, в свой спальный район. А там уж тяпнуть пару градусов успокоительного, выспаться, а потом сесть и срочно изобрести как ему работать на гроши, оставшиеся от американского гранта.
– Еще раз здравствуй, Рома, - печальная Танечка прикрыла за собой дверь отделения и пожаловалась.
– Я уж думала, никогда не отпустят.
Роман сочувственно вздохнул:
– Тебе хоть возвращаться недалеко, а мне сперва на ту сторону пилить, а утром снова как раз к вашему дому ехать. У моего шефа лекция в пятом корпусе, а я вроде подсобной силы.
– А ты не езди, - Романовой жалобе Танечка неожиданно обрадовалась так, словно ей сообщили о выигрыше в лотерею, - Пойдем к нам, приляжешь...
– она глянула на часы.
– Ну или просто посидишь с нами до своей лекции. Я тебя накормлю, кофейку сварю...
– она стремительно, словно боялась, что он откажет, просунула руку под локоть Романа, - Меня заодно проводишь, а то я живой до дому не дойду, помру от ужаса.
– Что ж Павел тебя не встретит?
– Роману не хотелось возвращаться к старому сталинскому дому, где старушек давят в лепешку, а нечто невидимое и нечувствительное впивается когтями в шею.
Танечка поглядела на него с упреком:
– Ты же знаешь, Павел очень много работает. Ему совершенно необходимо высыпаться.
– Ну да, конечно, - хмыкнул Роман.
Насколько Роману нравилась энергичная Танечка, настолько же он терпеть не мог ее мужа Павла, неудачливого художника-иллюстратора. Наверное, потому, что узнавал в нем себя. Утешало лишь, что Роман пока не сидит на шее у жены, как это делал Павел. Но в остальном у них было чересчур уж много общего. Даже увлечение Пушкиным. Но как Роман был никому не нужен со своей кандидатской
Впрочем, Павел Романа тоже не выносил и, наверное, за то же самое - за братство по вечным неудачам. И сейчас, открыв дверь на звонок жены, глядел на Романа вовсе не по-доброму.
Танечка наскоро чмокнула мужа в щеку и кинулась на кухню. Роман сбросил пальто и с облегчением почувствовал, что в квартире тепло. Сталинка все-таки, не то что его родное панельное чудовище - зимой холодно, летом сыро, огурцы хранить хорошо, а вот людей...
– Паша, это Ромка нашу Анну Степановну нашел, - крикнула из кухни Танечка. Роман наблюдал как она достает хлеб, расписную масленку, полукружье колбасы и чувствовал, что желудок скручивается в голодном спазме, - Нас менты почти всю ночь продержали...
– Танечка отвернула кран, но из хромированного носика донеслось только сиплое шипение, - Вот черт, второй раз за неделю. Это у нас в канализации что-то.
Роман вспомнил развороченный люк, посмотрел на пересохший кран и кофе захотелось в три раза сильнее. Но Танечка оказалась предусмотрительной. Из-под кухонного стола появился баллон с водой и по кухне пополз кофейный аромат.
– Что делается, ужас! Говорят, бедную бабулю каким-то совершенно маньячьим способом убили.
– Танечка сунула Роману бутерброд, - Что там было, Ромка?
– Я ведь к ней не подходил, сразу ментов вызвал, - извиняющимся тоном ответил Роман и с наслаждением откусил бутерброд. Танечка слушала, не отрывая глаз от кофейной турки, над которой медленно набухала коричневая пенка.
– Жалко бабульку. Она бывала у нас пару раз, по-соседски, мы с ней о Пушкине разговаривали. Я ей свои рисунки показывал, хотя она эротику не воспринимала. Старорежимная старушка, теперь таких не делают. Менты знают, за что ее убили?
– в голосе Павла слышалось то стыдливое оживление, которое появляется в человеческих голосах, когда говорят о несчастье с чужими людьми.
– Говорят, искали у нее что-то, может, ценности.
– Да какие у нее ценности, - хмыкнул Павел, - Пенсионная книжка? Разбитая ваза?
Нечто смущающее было в словах Павла, но вот что именно, Роман никак не мог сообразить.
– Вы не видели, к ней никто не заходил?
– спросил он.
И тут вдруг Танечка оторвалась от кофеварки и метнула странный, настороженный взгляд. Не на Романа, на мужа. Кофе, словно подкарауливал этот момент, вскипел, ринулся через край и залил печку.
– Я ментам уже сказала: никто к ней не ходил, зачем, - торопливо заявила Танечка, и только потом сообразила сдернуть выкипевший кофе с огня, - Ах ты, черт, ну вечно! Теперь печку мыть!
– Почему же не заходил?
– лениво протянул Павел, вальяжно откинувшись на спинку стула, - Парень какой-то бывал, не часто, правда. Наверное, родственник.
– Ах, это! Да-да, парень, конечно, - усердно закивала Танечка, и тут же принялась объяснять, хотя объяснений никто не спрашивал, - Я думала, ты про сегодняшнюю ночь, а ты вообще...
– Я как раз про сегодняшнюю, - ответил Роман, растерянно следя, как Танечка схватила тряпку и принялась тереть печку, не столько убирая, сколько размазывая кофейную гущу.