Хроники Пустоши
Шрифт:
Туран посмотрел на Крючка. Глаза бандита поблескивали, он казался непривычно оживленным, будто предвкушал что-то.
– Ты здесь был? – спросил пленник.
– Чего?.. А, ясное дело.
– Что интересного есть на Мосту?
Крючок почесал кадык.
– Арбузы и мамми.
– Мамми?
– Кактусы. – Лопоухий широко улыбнулся. – Колючие. И вкусные – обожраться. Кровь от них аж вскипает.
Наконец Макота и таможенник разобрались с платой за проезд. Атаман отступил, толстяк встал из-за стола, и тогда Туран увидел, что это киборг. Левая нога, штанина на которой была обрезана, ниже колена сплошь железная: рычаги, толстая пружина, шестерни в том месте, где начинается стопа, то есть узкий металлический брусок с рядом круглых отверстий. Таможенник прошелся вдоль машин каравана, пересчитывая высыпавших наружу бандитов, при каждом шаге в механической ноге лязгало, в решетчатом колене качался короткий шатун, ходил вверх-вниз поршень.
Кивнув на «Панч», толстяк спросил у Макоты:
– Никого внутри?
– Никого, – ответил атаман, раздосадованный этой проверкой. – Мож, в кузов залезть хочешь?
– Что ты, я тебе верю, – сказал толстяк, улыбаясь.
Он скользнул по Турану равнодушным взглядом, посмотрел на мутантов в клетках и полязгал обратно к столу, на ходу крикнув:
– Ладно, впускайте!
Заскрипели невидимые цепи, и ворота открылись. Зарокотали моторы. Выплевывая дым из труб, машины поехали вперед, следом потянулись телеги. Пятнистый сидел у прутьев клетки, раскачиваясь из стороны в сторону, и смотрел на Турана сонными глазами; получив порцию кашицы, он пребывал в благостном расположении духа. Крючок сказал пленнику: «Тяни, шакаленок», – и пошел вперед.
Ныли спина и плечи, болели ноги, но Туран поднялся и зашагал, натянув постромки. Телега, скрипнув осями, покатила за ним.
На Мосту дул ветер, было жарко и душно. Когда-то это сооружение соединяло берег с большим искусственным островом, бетонное полотно полого изгибалось, конца не разглядеть. Здесь все было устроено очень просто: в центре – гладкая серая полоса для пешеходов и транспорта, по сторонам – неказистые хибары, лавки, ночлежки и притоны. Строения, сплетенные из толстых высушенных стеблей, напоминали большие корзины, в которые на ферме Бориса Джай-Кана собирали кукурузные початки.
– Почему они из камня не строят? – спросил Туран, нагнувшись вперед так, что постромки впились в плечи. – Или из кирпича?
– Нельзя тут, – сказал Крючок. – Оно все тяжелое. Мост не выдержит, старый совсем.
– Но «Панч» таможенники пропустили, он тоже тяжелый.
– Чё за «Панч»?.. А-а, грузовик твой бывший. За него атаману лишнюю деньгу пришлось отвалить. И все одно охрана запретила на ночь машины на Мосту ставить, потому мы на Квадрат едем, тока там заночевать можем.
– Что еще за Квадрат?
– Гостиница такая. Отстань, шакаленок, щас все сам увидишь.
Солнце сползало к горизонту. Караван миновал большое здание-корзину с многочисленными пристройками, над крышами которых вились виноградные лозы. Шины сухо шуршали по бетону, уставшие бандиты ехали молча, предвкушая отдых. Туран больше не задавал вопросов. Голова его кружилась от напряжения, в ушах гудело.
Над крышами торчали верхушки железных столбов. Между ними протянулись цепи и тросы, к которым были прикручены проволочные сетки, клети и деревянные помосты – так называемые висячие сады, славившиеся обильными урожаями. Мост находился в одном из немногих мест Пустоши и Донной пустыни, богатых водой. От десятков скважин вверх шли трубы, над сетками они изгибались горизонтально, ветвились желобами. Сквозь узкие отверстия сеялись капли воды, искусственный дождь орошал мясистые бледно-зеленые стебли, обвившие сети и клетки. На стеблях висели полосатые плоды размером с человеческую голову, а то и крупнее, – знаменитые водяные арбузы Моста. Из их мякоти делали сладкое вино, но главное достоинство арбузов заключалось в другом: они не портились даже при сильной жаре. Все, кто хотел пересечь Донную пустыню, брали арбузы в поход.
В сетях висели пугала, на столбах вращались ветряки – они давали электроэнергию, а заодно отгоняли длинноклювых птиц, любивших поклевать арбузы. Внизу между домами шныряли тощие псы. Из-за висячих садов и обилия воды на Мосту всегда прохладнее, чем в округе, но днем все же жарко, и местные прятались от зноя в тени. Лишь несколько бродяг дрыхли прямо на солнцепеке у края проезжей части, обмотав головы лохмотьями.
Часть труб оставались сухими, на них росли кактусы – бурые, длинные, колючие. Туран увидел, как по приваренным к трубе перекладинам вскарабкался полуголый парнишка с мешком у пояса. Встав в полный рост на последней перекладине, он рукой в кожаной перчатке схватился за основание пожелтевшего кактуса, отодрал его, сунул в мешок и потянулся к следующему, растущему выше.
– Маммилярий, – сказал Крючок и облизнулся. – Спелый.
– Что? – не понял Туран.
– Кактусы так называются, – пояснил бандит. – С них верхушки срезают, очищают от колючек и сушат на солнце. Мякоть коркой затягивает. Ее потом надо ножиком ковырнуть и… Ага, приехали. Вот он, Квадрат. Давай, все уже там, а ты плетешься.
Туран направил телегу на свободную от домов площадку из толстых бревен, пристроенную сбоку к Мосту. На ней вертикально стояли шесть огромных цистерн, плотно сдвинутых, с прямоугольниками дверей и окон. Судя по окнам, каждая цистерна делилась на два этажа. Круглые «крыши» были украшены клетями и сетками, без которых, похоже, не обходилось ни одно сооружение на Мосту.
Оскальзываясь, Туран подтащил телегу к середине площадки и упал на колени, тяжело дыша. Рядом с «Панчем» стояли машины каравана. Подошедший Макота вытащил из зубов трубку и склонился над пленником:
– Устал, шакаленок? Ничё, оно тебе на пользу. Окрепнешь, потом больше за тебя возьму. – Отвернувшись от Турана, атаман принялся отдавать приказы: – Рабов и ящеров накормить. Машины проверить. Потом все свободны до завтрашнего утра, окромя Морза и Каланчи. А ты чё лыбишься, Крюк? Знаю, о чем думаешь. Так от – забудь! Забудь, понял? Будешь здесь сидеть, ни шагу с Квадрата. Стережешь этих троих. Увижу мамми у тебя – сброшу вниз. Отседова далеко лететь.
Туран присел, потер поясницу. Уперев руки в бока, атаман стоял перед Крючком, а тот переминался с ноги на ногу. В окнах цистерн мелькали лица – постояльцы наблюдали за суетой.
– А жрать мне что? – спросил Крючок.
– А я скажу, чтоб принесли. – Макота зашагал к крайней цистерне. – Каланча, Морз, за мной, делов много.
– Куды идем, хозяин? – спросил Каланча, вылезая из кабины грузовика.
– Оно тебе не все равно? Сначала к Пузырю, потом к Рюрику.
Освободившись от упряжки, Туран едва доковылял до ограждения, на последнем шаге завалился вперед и упал грудью на массивный брус. Великая Донная пустыня раскинулась перед ним. Туран слышал, что когда-то она была дном моря, то есть огромного соленого озера, но не мог представить себе такое количество воды.
Дул жаркий ветер, завивал смерчи сухого ила. Гряды коричневых холмов, будто пласты грязи, лежащие один на другом, тянулись до горизонта. Опоры Моста вросли в окаменевший ил. Город-Корабль отсюда было не разглядеть.