Хроники Расколотого королевства. Fly by Night
Шрифт:
Матросы с «Пылкой девы» уселись вместе за длинным столом из рыбацкой лодки. При виде тарелки с пирожками и кувшина воды у Мошки заурчало в пустом желудке. Она с любопытством заметила, что Куропат, подняв кружку эля, сперва провел ей над пирожками и лишь потом выпил. В Чоге кружки со спиртным водили над кувшином воды в знак верности королю Прэлю, «королю за Тостеройским морем». Мошка догадалась, что жест Куропата посвящен королю Отважному, «королю за Магорскими горами» – их символизировали пирожки.
Моряк за другим столом пролил немного воды и провел кружкой
Сама того не зная, Мошка наблюдала типичные приметы нового времени. Это раньше вассалы враждующих королей, едва завидев друг друга, лезли в драку. Нынче каждый город принимал всю эту монархическую чехарду как нечто неизбежное, и хозяева питейных заведений, отставив в сторону личные убеждения, одинаково любезно обслуживали всех посетителей.
Скоро к ним подсел капитан шаланды и завел разговор с Куропатом.
– Что слышно из Манделиона? – спросил Куропат, прикуривая трубку от свечи.
– Ну, герцог, говорят, совсем умом тронулся. Слыхали о новых шпилях процветания?
Куропат изогнул бровь.
– Шпилях-близнецах, так я понимаю?
– Верно.
– Значит, они все еще с ним? – вздохнул Куропат, качая головой.
Путаясь в незнакомых именах, Мошка то и дело теряла нить разговора. Часто говорили о неких Ключниках. По всему выходило, что это гильдия, но Мошка о ней раньше не слышала. Капитан шаланды утверждал, что они набирают силу в Манделионе, и надеялся, что это временно. Куропат отвечал, мол, ничего, сестра герцога не даст им загрести под себя Манделион, как у них вышло со Скарри. Если Ключники – просто гильдия, делающая ключи и замки, почему люди относятся к ним с такой мрачной серьезностью и страхом? Мошка не могла понять.
Пиво в кружке было не крепче речной воды, а по вкусу напоминало помои. Но после нескольких глотков голова у Мошки закружилась, а по телу разлилось тепло. В таком состоянии следить за разговорами было все равно что поднимать соломинку гусиной лапой.
– Племянница твоя осоловела. Клади ее на кровать, пока она не сверзилась со стула в огонь.
Под кроватью подразумевался соломенный матрас у стены. Мошка прилегла в чем была, в платье и чепчике. Из-под чепчика она увидела, как на соседнем месте устраивается Клент, предварительно смахнув крошки, и накрывается сюртуком. Сумку он засунул под матрас.
Следующие пять часов Мошка лежала с закрытыми глазами, периодически проваливаясь в забытье. Сквозь дрему она слышала, как Сарацин ходит рядом и треплет ее ложе. Надо было следить за Клентом, чтобы он ее не бросил, но Мошка так устала за день, что не заметила, как заснула.
– Давай, поднимайся уже, – сказал ей Куропат с ухмылкой.
Она вернулась на баржу, шатаясь от недосыпа. Клент сидел на корме и чистил яйцо. Сумки при нем не было.
Присев рядом, она заметила, что он странно косится на нее. Он откусил яйцо и задумчиво воззрился на палубу, а затем перевел взгляд на Мошку.
– Как спалось, дорогая племянница? – спросил он учтиво, но холодно.
Увидев поблизости Куропата, он стал ковыряться в зубах мизинцем. Но едва капитан отошел подальше, Клент снова обратился к Мошке:
– Тебе не показалось, что утром река… слегка поднялась?
– Не слышала, чтобы шел дождь, – сказала Мошка и взглянула на реку, такую же спокойную, как и вчера.
– Я не про дождь. Я о том, что баржа глубже погрузилась в воду. И думается мне, дело не в том, что мы набили животы пивом и хлебом.
– Хочешь сказать… Пока нас не было на барже, на нее что-то загрузили? Тюков вроде больше не стало.
«Пылкая дева», что характерно для маленькой баржи, не имела трюма. Тюки лежали прямо на палубе, установленной в нескольких футах над днищем.
– Нет, – ответил Клент, – дело не в тюках. Посмотри внимательно на палубу. Кажется, весь груз должен лежать на виду, так? Так, да не так.
Мошка присмотрелась к палубе и увидела соломинки, торчащие между досками. Похоже, доски подняли, а потом положили на место. Она подняла глаза на Клента, ожидая разъяснений.
– Вон под тем навесом спит команда, – сказал он. – Но сейчас там никого нет. Если захочешь вздремнуть, никто не будет возражать. Приподними доску, загляни вниз, и мы найдем ответ на вопрос.
– Но…
– Давай, не мешкай. Ты похожа на хорька, а этот зверек не только ходячий воротник, но и ловкий охотник на кроликов. Будь же хорошим хорьком.
Мошка притворилась, что зевает, и побрела к навесу. Куропат стоял у штурвала, лениво глядя на реку. Он не обратил внимания на Мошку, зашедшую под навес.
Поднять доску оказалось непросто. Ногти у Мошки были короткими, а доски были из цельного дуба в фут шириной. Но она поддела край гвоздем из того злополучного кошелька, что дал ей Клент, и у нее получилось.
Мошка легла на пол, засунула руку в проем и коснулась ладонью дна баржи. В темноте она нащупала что-то выпуклое. Сомкнув пальцы, вынула предмет наружу. Это оказалась маленькая, но увесистая статуэтка Добряка Серослава, что направляет меч в бою. Неужели там, под полом, сложены иконы и другая церковная утварь? Зачем их прятать?
Мошка аккуратно положила Добряка назад и вернула доску на место. Она на четвереньках выбралась из-под навеса и поползла вдоль тюков, подальше от левого борта и Эпонимия Клента.
С тайником под полом она разобралась, теперь надо пошарить среди тюков.
Сумка с бумагами Клента не могла испариться. Может, он боялся Речников и решил ее припрятать? Но куда? Туда, где ее никто не заметит, но откуда он легко достанет ее, если придется покидать судно в спешке.
Если бы Мошка не искала сумку, она бы ни за что не заметила шнурок, торчащий между двумя тюками. Просто и удобно. Дерни за веревочку…