Хроники Расколотого королевства
Шрифт:
— Врет и не краснеет! Я видел, как он глазами бегал по строчкам.
— Ясно, — сказал Книжник. — Этого берем с собой. Давайте, сэр, с нами, в карету. Не будем создавать лишних проблем. Если мы установим, что вы читать не умеете, тогда вам не о чем беспокоиться. В противном случае…
И Книжники взяли незадачливого смельчака под руки и посадили в карету. Возница натянул вожжи, лошади встрепенулись, и карета тронулась с места.
На повороте из толпы в карету полетел камень.
— Это вам за мистера Пертеллиса! — выкрикнул какой-то юнец.
Толпа заволновалась и загудела. Раздались выкрики: «Радикалы!»,
— Позовите констеблей!
Вскоре прискакали всадники в форме гвардейцев герцога, с мушкетами наперевес.
— Камень…
— Ключники! Где-то здесь…
— Если они здесь, мы их найдем. Ты! Снимай перчатки! Посмотрим на твои руки!
Гвардейцы спешились и ворвались в толпу, распихивая людей, прокладывая дорогу мушкетами. Тех, кто носил перчатки, они хватали за руки и заставляли показывать ладони. Мошка знала, что они ищут клеймо в виде ключа.
Один человек в поношенном коричневом пальто протиснулся сквозь толпу и побежал в переулок.
Раздался оглушительный выстрел, и воздух заволокло дымом. Женщина, стоявшая рядом с Мошкой, пронзительно закричала — ее щека была в саже от пороха. Один из констеблей бросился в переулок, к упавшему человеку, и, нагнувшись над ним, сдернул перчатку с его правой руки.
— У него клеймо за воровство! — выкрикнул констебль и направился обратно неспешным шагом.
По толпе прошел недовольный гомон, точно жужжание мух, спугнутых с кучи навоза.
«Надо думать, мир всегда был таким, — размышляла Мошка, выходя из толпы и бредя по улице. — Он только казался цельным, словно треснувший горшок с медом, который держится, пока его не снимут с полки. Но стоит взять его в руки, и он развалится на части».
Раньше, когда она боялась Клента, ей казалось, что стоит от него избавиться, и все пойдет хорошо. Теперь она поняла, что это была иллюзия. Ей нестерпимо захотелось найти опору в этом грубом, жестоком мире.
И она подумала о Кольраби.
«С» ЗНАЧИТ «СУД»
Мошка знала, что Кольраби проводит свободное время в кофейне «Речной олень». Она отправилась на набережную и стала ходить вдоль причала, выглядывая знакомую вывеску. Поняв, что кофейня сейчас на плаву, она стала ждать, и вскоре «Речной олень» подошел к причалу. Судя по шуму, доносившемуся изнутри, на борту кофейни шла нешуточная потасовка.
Мошка вздрогнула, когда стена хрустнула и проломилась под ударом двух головорезов, сцепившихся между собой. Их сплетенные руки сжимали один мушкет на двоих, и каждый, скрежеща зубами, норовил направить его в другого. Неожиданно из дула-раструба выпала пуля и плюхнулась в воду. На секунду драчуны застыли в недоумении, а затем возобновили драку. Среди хрипа и рева Мошка расслышала слова «Ключник паршивый».
— Простите, пожалуйста, — обратилась она через дыру в стене к служанкам, пытавшимся втащить дерущихся мужчин обратно. — Нет ли у вас мистера Кольраби?
— Час как на берег сошел, милая, — ответила одна из них, держа за рубашку клиента. — Поищи его в соборе. Он там бывает в это время.
Мошке совсем не улыбалось идти в собор через полгорода, учитывая непрекращающийся дебош на улицах, притом что ей приходилось нести в руках сверток и Сарацина.
Кроме того, она начала замечать в толпе враждебные взгляды детей и подростков, словно они были уверены, что это она выдала властям Пертеллиса. Чем дольше она шла, тем сильней убеждалась, что ей не мерещится — за ней действительно следят. Она ускорила шаг и, оглянувшись на углу, заметила, как, обходя других людей, к ней приближаются подростки. Собрав все силы, она побежала и услышала сзади шлепанье босых ног.
Оказавшись на площади перед собором, она нырнула под спасительные темные своды. Древние стены хранили следы пожаров, клинков и картечи, но величие собора облагораживало эти шрамы, превращая их в часть своей летописи. И Мошка, с запрокинутой головой ступая по холодному камню, завороженно разглядывала изумительные гобелены со сценами из жизни Почтенных и высокие колонны розового мрамора, оплетенные золотым вьюнком. Раньше она видела только деревянные статуи Почтенных, но здесь они стояли вырезанные из мрамора, в человеческий рост, сжимая в руках мечи или весы. А в вышине, под самым куполом, бюсты Почтенных выглядывали из-под сводов, улыбаясь в легком недоумении, как будто сами не ожидали оказаться в таком месте.
Посреди главного нефа высилась большая мраморная чаша, полная розовых лепестков. Текст, вытесанный на чаше, гласил, что в ней покоятся кости троих детей, заблудившихся в лесу и умерших от голода, вернувшихся к своим нерадивым родителям в виде призраков. С тех пор, согласно поверью, души этих детей заботятся о живых детях, брошенных на произвол судьбы. Мошка слышала, что, если хороший ребенок заблудится, ему непременно явится святая троица и отведет домой. Люди не сомневались, что потерянные дети, которым повезло найтись, да и вообще все дети, спасшиеся от смертельной угрозы, обязаны жизнью заботе призрачных заступников.
Несмотря на то что преследователи могли войти в собор в любой момент, Мошка зачерпнула из чаши горсть лепестков и, приложив их к лицу, как того требовал обряд, пробормотала молитву:
— Дазатитмясвятороица.
Что должно было означать: «Да защитит меня святая троица».
С улицы послышались детские возгласы: «Куда она подевалась?.. Это не она… Идем сюда». И они вошли в собор.
Ближайшая к Мошке стена была усеяна от пола и до потолка небольшими нишами с киотами, посвященными различным Почтенным, за которыми, в свою очередь, располагались другие киоты, образуя один большой улей. Прихожане часто не могли добраться до нужного киота, поэтому те, кто побогаче, платили священникам, чтобы те доставляли их подношения по адресу, а бедняки просто кидали монетки, полагаясь на удачу.
Мошка пристроила Сарацина и сверток к киоту Добряка Черносвиста, покровителя попутного ветра, и протиснулась в соседнюю нишу. Проникнув за внешнюю стену, она осмотрелась и, подтянувшись за край внутренней ниши, забралась наверх, чувствуя под ногами груды монет. В застенке хватало опор и неровностей, чтобы двенадцатилетний ребенок мог без особого труда карабкаться до самого верха, и Мошка поднималась все выше. Местами застенок был не шире одного локтя, и тогда ее охватывал страх застрять здесь, точно трубочист. Одолев очередной подъем, она увидела пустую нишу, без киота, и решила спрятаться здесь, в семи метрах над полом собора.