Хроники Реликта. Том 2
Шрифт:
«Меня пригласил советник», – бесстрастно ответил комиссар, бросая на Влада угрюмый, изучающий взгляд.
«Меня тоже. Время до назначенного часа еще есть, давайте попьем чего-нибудь тонизирующего».
Влад приказал домовому принести напитки и фрукты, усадил гостей, переоделся в уник, придав ему вид униформы пограничника, и присоединился к мирно беседующим Горану и Ванессе. Речь шла о современной поэзии, знатоком которой считался комиссар, Ванесса же любила стихи классиков, а современных поэтов Геи называла «комплексующими неженками» и «рифмоплетами тщательно упрятанного смысла». Спор между ней и Миличем по этому поводу
– А ты чьи стихи любишь? – обратилась вдруг к нему Ванесса, подмигнув Горану.
Застигнутый врасплох Влад покраснел, беспомощно посмотрел на невозмутимо пьющего тоник Милича.
– Я не думал… конечно, есть поэты… но мы изучали в основном древних земных поэтов, геянских я не знаю…
– Прочитай что-нибудь из того, что тебе нравится.
Влад мысленно полистал в памяти страницы прочитанных сборников поэзии и неожиданно для себя самого прочитал:
И, медленно минуя коридоры, Порою чувствую в священном страхе, Что я – другой, скончавшийся, который Таким же шагом брел в таком же мраке…– Браво! – захлопала в ладоши Ванесса, показала язык Горану. – Он тоже любит классику. – Повернулась к Владу: – Насколько я помню, это очень древний земной поэт – Хорхе Луис Борхес, не так ли? Где-то в интенсионалах о войне предков с ФАГом я прочитала, что Борхеса любил Грехов. Лично я из всех земных поэтов больше всего люблю Пушкина. Это не человек – глыба! Силища на тысячи лет вперед.
– Я не говорил, что не люблю классическое наследие, – примирительно сказал Горан. – Из древних земных поэтов мне, например, нравятся Блок, Бунин, Ямамото, Бальмонт… из геянских – Кутуев, Рустем, Хасид, Красин. И все же нельзя утверждать, что нынешнее поколение поэтов пишет слабее. Да, они пишут иначе, но тоже отражают состояние природы и души человека.
– Ну-ка, ну-ка, это интересно, – скептически посмотрела на комиссара Ванесса. – У кого это ты из геян отыскал душу? Прочти мне хоть пару строк, чтобы я оценила ее отражение.
Однако Горан не успел прочитать стихи любимого поэта, в квартиру постучался очередной гость, который оказался не Дивием, а комиссаром погранслужбы Алексом Бодровым.
– Советник поручил мне встретиться с вами и передать задание, – сказал он, могучей фигурой заполняя чуть ли не всю гостиную, сел в предложенное кресло, повернул голову к Горану: – Ты передал ему документы?
– Собирался, – ответил Милич, протягивая Владу две булавки с жемчужными шариками на концах.
Влад принял булавки, которые можно было втыкать в отвороты рубашек и костюмов, сдавил их головки пальцами, и булавки развернулись в две карточки: золотую с белой полосой, на которой были выбиты имя и звание, а также виднелось объемное фото Влада, и черную – с оранжевой и белой полосами.
Бодров повернулся к Владу:
– С этой минуты вы, молодой человек, становитесь дознавателем комиссии служебных расследований с достаточно широкими полномочиями. Липа, разумеется, но очень хорошо выполненная. Золотая карта дает вам право действовать от моего имени, вполне официально, потому что вы теперь – «оса» погранслужбы.
Влад кивнул.
Если словечко «кобра» на жаргоне геянских спецслужб обозначало командира обоймы риска, то «оса» – опера свободной агентуры, то есть оперативного работника службы, имеющего право на импровизацию.
– Поздравляю, – с некоторым удивлением в голосе сказала Ванесса. – Быстро тебя оценили, стажер. – Она посмотрела на Бодрова. – Выходит, мы с ним больше не напарники? Я возвращаюсь в Даль-разведку?
– Ты назначаешься опером активной поддержки, – исподлобья глянул на женщину Бодров, – и будешь выполнять все, что прикажет «оса» Велич.
Ванесса нахмурилась, открыла рот, и комиссар погранслужбы добавил хладнокровно:
– Или мы найдем ему другого телохранителя.
Ванесса закрыла рот.
Горан усмехнулся, бросая на Влада еще один оценивающий и не слишком любезный взгляд.
– Это наше общее решение, хотя я и не уверен, что оно оптимально.
– Мог бы сказать раньше, – с обидой отвернулась Ванесса, – что я вышла из доверия.
– Если бы вышла, – посмотрел на нее недовольно Бодров, – вам не предложили бы это рисковое задание.
– Опять «двойной носорог», что ли?
Бодров с сомнением почесал горбинку носа, рассматривая дерзкое лицо женщины, покосился на Горана.
– Ты посвятил ее в тонкости операции?
– Я сама догадалась, – огрызнулась Ванесса. – Где бы мы ни появлялись, за нами тотчас же начиналась слежка. Дураку же понятно, что мы с Владом перлись вперед, как носороги, чтобы твои люди шли за нами в отдалении и наблюдали за «хвостом». Разве не так?
– Почти так, – тяжело пробасил Бодров. – Хотя я не собираюсь тут перед вами каяться и бить в грудь коленом, доказывая, что так было нужно для пользы дела. С задачей «двойного носорога» – отвлечь силы противника, послужить приманкой – вы справились, но сверхзадачу – дойти до цели и выполнить задание – решили не полностью. Это к слову. Сегодня такое не пройдет. Вы должны дойти и сделать дело, причем тихо, без акцентации намерений. Потому что намерение – сила, которую можно засечь. Так говорит землянин, а я ему верю.
– Что мы должны делать?
– Найти выход на файверов. – Бодров бросил Ванессе и Владу два тонких браслета. – Здесь подробности. Начнете поиск с Земли, поэтому Велич и идет старшим.
Ванесса заученным движением нацепила браслет на запястье левой руки. С секундной заминкой то же самое сделал Влад. Браслет – это был фрейм задания – бесшумно всосался в кожу, тонкой электрической струйкой пробежал по руке и растворился в голове, породив ощущение лопнувшей на ветке дерева почки. Теперь контрразведчики знали весь объем задания и подробные инструкции по его выполнению.
– Измените внешность, – добавил, вставая, Бодров. – До Земли доберетесь налегке, там вас встретят и экипируют соответствующим образом. Ни пуха.
– К черту! – буркнула неостывшая Ванесса.
– Одну минуту, – остановил комиссара молчавший до этого момента Влад. – Мне хотелось бы навестить родителей…
– В задании есть такой пункт?
– Нет.
– Тогда и говорить об этом не стоит.
– И все же я просил бы тебя… вас, – поправился Влад, не до конца привыкший к множественной форме личного обращения: на Земле никто не обращался друг к другу на «вы», – разрешить мне навестить родителей. Заданию это не помешает.