Хроники Рыжей (Трилогия)
Шрифт:
– Не виноватый я, – снисходительно сообщил принц, плавно меняя позу из собранно–напряженной на изящно–расслабленную, – они сами пришли! А ты, амазонка моя, что здесь делаешь?
– Да так, ерундой страдаю – мужчину одного ищу, – как можно более небрежно повела плечами я.
– Мужчину, – сердито протянул красавец, – всего то лишь мужчину? А я думал – принца…
– Принца, понимаешь ли, можно всю жизнь искать, а мужчина – он женщине каждый день нужен, – насмешливо парировала я.
Любимый смущенно кашлянул, а потом галантно отставил ногу и изобразил элегантный поклон:
– Ну, поздравляю тебя, любимая, я и есть тот самый искомый экземпляр, да еще в придачу, на белом жеребце!
–
Глаза принца весело округлились:
– Язва, неисправимая язва! – восторженно хохотнул он. – Вот так всегда и получается, что с женщиной, без которой невозможно жить – жить попросту невозможно в силу ее невозможного характера!
Он шагнул ко мне на встречу, горя желанием обнять и поцеловать. Его нежные, вишневые губы призывно приоткрылись. Ледяные твари, видимо, совершенно обалдевшие от нашей наглости, тихонько сидели на скамейках амфитеатра. Мне так и хотелось ляпнуть что–нибудь на счет того, что гнетущую тишину нарушало только всеобщее молчание. И вдруг затянувшуюся паузу нарушил резкий, грубый свист. Мы обернулись…
В проломе стены появились четыре колесницы, каждая запряженная тройкой черных как смоль лошадей. Скакунами уверенно правили смуглые, рослые орки, разительно напоминающие моего дорогого Огвура. Рядом с возницами замерли с оружием в руках лучники или копейщики, прикрытые прочными латами. Воины взирали на арену холодными, мертвыми глазами, видимо, полностью находясь во власти разрушительной магии Ледяного бога. Колесницы неслись прямо на нас.
– Ульрика, – закричал принц, – готовься, сейчас они нанесут первый удар!
– Вижу, – сквозь зубы процедила я, прыгая вперед и по наитию прикрывая большим щитом и любимого, и себя и свернувшуюся комком Гельду. И в этот же самый миг стрелы, выпущенные орками, взвились в небо и устремились к нам. Твари на трибунах оглушительно взвыли тонкими, пронзительными голосами.
Тонкий солнечный луч, случайно прорвавшийся сквозь рыхлую, серую вату облаков, высветил черный мрачный шпиль башни, казалось, достающий до самого неба. Увидев монументальное детище неизвестных зодчих, Генрих громко присвистнул, Марвин неприлично выругался, а дракон насмешливо выпустил густую струю дыма, полностью разделяя безрадостный вердикт друзей. Башня выглядела удручающе. От нее так и веяло горем, разочарованием и чьей–то искореженной судьбой.
– Башня отчаяния! – красноречиво прокомментировал Эткин.
– Мда, – глубокомысленно протянул некромант, – человек, назвавший ее так точно, явно – мыслил глобально!
– А ты уверен, что это был человек? – недоверчиво пробормотал барон. – По–моему, людьми в этих краях и не пахнет. К тому же, тварь, построившая и давшая название этому кошмарному архитектурному извращению, явно оказалась начисто лишена чувства юмора…
– Ну, – немедленно откликнулся страсть как любивший пофилософствовать дракон, – если человек лишен чувства юмора, значит, есть за что! Хотя, думаю, ты не прав. Мышление местных строителей вполне подстать всей окружающей атмосфере.
– А почему вы решили, что княжну держат именно в этой башне? – не сдавался барон.
– В воздухе вокруг этот места еще витает остаточный след мощного магического выброса, – доходчиво пояснил Марвин. – Недавно здесь творили сильное и темное волшебство. Поэтому…
– Поэтому, кто ищет – тот добьется, кто хочет – тот напьется! – метко обобщил дракон.
Генрих невольно улыбнулся:
– Шутник! Ты еще скажи, что тебе нравится эта богопротивная земля. И как тут вообще можно жить? Не хотел бы я получить пожизненный абонемент на посещение этого морозильника.
– Нравится! – на полном серьезе кивнул головой летун. – Место само по себе хорошее, напитанное древней магией. Стоит сменить хозяина, и Край Тьмы легко расцветет и превратится в землю обетованную.
– И он сможет изгнать плохую ауру? – не поверил Генрих.
Марвин удрученно вздохнул:
– Ты подвержен той же распространенной ошибке, как и большинство тех, кто лишь изредка сталкивается с волшебством. Не бывает плохой или хорошей магии, бывают плохие или хорошие маги. Колдовские навыки можно сравнить с твоей рапирой. В праведных руках это оружие способно принести много пользы, а в преступных – вреда, стать орудием преступления или войны.
– Мудрены твои речи, некромант, – ответил Генрих. – А рассуждения про магию так и совсем на сказку смахивают. Если бы каждый задумывался над подоплекой своих поступков, над их целями и последствиями, то что бы тогда с миром стало?
– В мире воцарилась бы справедливость, – тонко улыбнулся Марвин, – что, впрочем, как раз на сказку и похоже.
– Не грустите, друзья, – победно хохотнул Эткин, взмахивая широкими крыльями и закладывая крутой вираж вокруг Башни отчаяния. – Разве не для того мы рождены на свет, чтобы эту сказку сделать былью?
– Вот ведь шутник! – снова восхитился Генрих.
Они не знали главного: некоторым сказкам лучше и безопаснее на веки вечные оставаться всего лишь сказками!
Глава 9
Наверно, даже мудрый и не в меру эрудированный Эткин затруднился бы сказать точно, сколько столетий простояло это странное, пугающее сооружение, называемое Башней отчаяния. Излишне высокое, темное, сплошь облицованное квадратными плитами дорогого черного мрамора, оно выглядело гротескной пародией на нормальное человеческое жилище. Друзья насчитали четырнадцать этажей, украшенных узкими стрельчатыми окнами с цветными витражами в тяжелых свинцовых переплетах, и вычурными резными фронтонами, облепленными мордами кровожадно ощерившихся горгулий. Увидев статуи ненавистных тварей, дракон даже сплюнул от отвращения, и чуть презрительно обозвал весь архитектурный ансамбль непонятным, но красивым словом «готика». Генрих в очередной раз безмерно подивился уму и начитанности летающего гиганта. Впрочем, в одном барон, безусловно, оказался не прав – вблизи замок выглядел очень даже обитаемым. Ажурную башню окружали невысокие надворные постройки, свежий снег тут и там пятнали хорошо утоптанные дорожки следов, и портили неопрятно разбросанные катышки дымящегося конского навоза. А над крытой дранкой крышей приземистого каменного дома курилась густая струйка сытного дымка, и ощутимо пахло жареным мясом. Не иначе, как там располагалась поварня. Эткин звучно проглотил голодную слюну и спикировал прямо во двор, поближе к дразнящим запахам. При его эффектном появлении, рябая, толстая девка, с ведром помоев в руках выглянувшая из кухонной двери, испуганно заголосила, выронила деревянную бадью и юркнула обратно, с грохотом хлопнув обитой железными полосами створкой. Дракон брезгливо переступил лапами, отодвигаясь подальше от дурно воняющего, бурно разливающегося ручейка, в котором блескуче проглядывали рыбьи потроха и еще какая–то, сизая и комковатая тухлятина.
– Что–то нас отнюдь не хлебом–солью встречают, – он плотоядно пошевелил раздувающимися ноздрями, – и не жарким из телятины.
Из приоткрывшейся двери поварни нерешительно выглянул золотушный, бородатый мужик, с самодельным самострелом, ходуном ходившим в дрожащих от ужаса руках.
– И не думай! – довольно устрашающе рявкнул Эткин, выстреливая в его сторону слабым язычком пламени, пополам с обильной слюной.
Мужик взвизгнул, чуть ли не громче давешней девки, и торопливо утянулся обратно.