Хроники Рыжей (Трилогия)
Шрифт:
– А ты хорошо все разглядел? – с обоснованным колебанием в голосе вопросил Огвур, явно не желавший умирать от лап мстительных киктов, с коими он уже столкнулся в бою и в полной мере вкусил их завидного воинского умения. – Тебе уже доводилось ошибаться – так, может, и на этот раз ты…
– Я не слепой! – желчно парировал маг. – Не исключено, что мои заклинания не являются верхом совершенства, но со зрением у меня порядок. Знаешь, в природе все устроено чрезвычайно справедливо и пребывает в незыблемом равновесии. Если человек глух, то у него остро развиты тактильные ощущения. Если силен как мужчина, то, – некромант злорадно покосился на орка, – обычно слаб в умственном развитии…
– Хы–ы–ы, – ответно осклабился тысячник, –
Марвин густо покраснел:
– Намекай на что угодно, но факт остается фактом. Мы находимся в практически безвыходном положении, и помочь нам способен лишь кто–то весьма сильный и маневренный…
– Я знаю кто! – неожиданно дошло до Ланса. – Эткин, где сейчас Эткин?
– Невероятно! – Генрих восхищенно хлопнул себя по ляжке. – Поздравляю, Марвин, твоя теория блестяще подтвердилась. Слабый как мужчина экземпляр проявил редкостную сообразительность в ущерб своим первичным половым признакам…
Полуэльф польщенно заулыбался, приняв все высказанное сильфом за комплимент.
Нашу жизнь плотно опутывают тысячи незримых нитей, называемых законами судьбы. Разрубишь одну из них – и можешь зваться грешником или преступником, разорвешь десять – окажешься приговоренным к казни смертником, преодолеешь их все – достигнешь уровня бога. И поэтому дракон Эткин ничуть не кривил душой, справедливо признавая: срок его смерти близится. О нет, он никогда не считал себя трусом и не привык сожалеть о содеянных поступках. Последний дракон совершенно не боялся жить, да и умирать – тоже. Эткин всегда называл себя не иначе как циником. А значит, тем, кто имеет осознанную наглость, позволяющую видеть мир не таким, каким он мог бы стать согласно чьим–то правилам, а таким, каковым он являлся на самом деле. И следует признать открыто – для подобных ортодоксальных жизненных убеждений требуется немалая смелость. Его ироничный пессимизм являлся не чем иным, как столкнувшимся с грубой реальностью оптимизмом, а посему – в огне не тонул и в воде не горел. К тому же летун–философ пребывал в твердой уверенности: ему повезло – ведь он отлично понимает, для чего именно появился на свет и прожил столь невероятное количество лет. Каждое существо имеет право считаться бессмертным только до тех пор, пока судьба не убедит его в обратном. Но возраст и бессмертие уже давно его тяготили, из дара превратившись в наказание, а из силы – в слабость и уязвимость. И Эткин не стыдился своей слабости, ибо открыто выказывать подобные недостатки способна лишь очень сильная личность, безоговорочно уверенная в собственной правоте. Но сейчас и его силы подходили к концу, а предназначение властно требовало воплощения. Ныне Эткин мечтал лишь об одном – исполнить предначертанное, а потом тихонько отойти в небытие, дав желанный покой измученным душе и телу. Возможности никогда не даруются нам впрок, но добываются ценой огромного внутреннего напряжения и борьбы с самим собой. Заветные желания всегда дополняются силами на их осуществление, а после своей реализации неизбежно сменяются усталостью и депрессией. Жизнь состоит из множества выборов. Выбор есть всегда. Мир полон возможностей. Однако доступные нам возможности зависят от правильного выбора, ибо не бывает приобретений без потерь. При этом судьба многих живых существ зачастую зависит от добровольной жертвы одного…
Союзный флот людей, эльфов и пиратов покинул негостеприимный берег Диких земель. Но невзирая на настойчивые уговоры Саймонариэля и короля Мора дракон предпочел остаться. Он чувствовал – Ульрика нуждается в его помощи, а поэтому вот уже несколько дней он без устали кружил над холмами, чутко прислушиваясь и приглядываясь. Магистр Саймон так и не смог отыскать следов внезапно исчезнувшей принцессы, бессильно признавшись: Портал оружия, которым ушла сумасшедшая воительница, ему неподвластен. Но Эткин знал – судьба сведет их снова, подарив возможность попрощаться и совершить именно то самое деяние, мечты о котором стали смыслом всей его жизни и ее предназначением. А посему он не поддавался разочарованию, упрямо вспарывая ночное небо размеренными взмахами мощных крыльев. И когда он уже начал сомневаться в успехе задуманного, удача вдруг милостиво перешла на его сторону, донеся до чуткого драконьего слуха отчаянный призыв о помощи…
Не выдержавший заклинаний храм неумолимо разваливался. Золотая статуя богини Аолы тяжело рухнула набок, доламывая мраморные плиты, провалилась в воду и закружилась в водовороте, подхваченная смертоносной стремниной. Друзья лишь чудом держались на обломках стен, ожидая неминуемой гибели. Воинственные крики троллей приближались…
– Вижу! – внезапно радостно вскрикнул остроглазый Марвин, вглядываясь в ночное небо. – Не знаю, как это стало возможным, но дракон находится совсем близко от нас. Я разглядел его своим магическим оком! Эткин, – выл некромант, будто голодное привидение, – помоги!
– Спаси нас! – хором поддержали Огвур и Ланс.
– Именем Сумасшедшей принцессы! – зычно добавил Генрих.
– Это кто тут упоминает всуе мою бесценную Мелеану? – Из непроницаемой тьмы ночных небес медленно выплыл огромный силуэт дракона, величественно осененного размахом широких крыльев. – Орете, понимаешь, как коты весной!
– И нечего обзываться, – оскорбился злопамятный орк, точивший на Эткина зуб еще со времен его двусмысленных шуточек в «Королевской питейной». – Сам–то ты петух петухом – только гребень во всю спину!
– Петух? – негодующе взревел гигант. – Кто? Я?
– Тихо, дурни! – почти взвизгнул Марвин, из последних сил цепляясь за клонившуюся к водовороту колонну. – Нашли время ругаться и собачиться.
– Ну хочешь, я Огвуру просто молча морду набью? – с готовностью предложил Генрих. – И потом… – Его слова оборвал густой град из стрел, выпущенных троллями, сгрудившимися возле развалин храма. Одна из них мимолетно оцарапала руку некроманта. Марвин дернулся, колонна повалилась плашмя, исчезая в бурлящей озерной глубине… Маг истерично взвизгнул, прощаясь с жизнью, но парящий над руинами дракон вытянул лапу и удачно подхватил некроманта возле самой воды. Его мощные когти уверенно обхватили Марвина за талию, а добродушный голос успокаивающе прогудел:
– Не дрейфь, магикус, не уроню!
Некромант испустил громкий вздох облегчения.
Эткин заложил крутой вираж, на бреющем полете прошелся над Озером и остальными тремя лапами синхронно подхватил Огвура, Генриха и Ланса. Причем последний не выпускал из рук чудом добытую дагу. Дракон понимающе хмыкнул:
– Для нее нашел?! – Фраза прозвучала скорее утвердительно, чем вопросительно.
Полуэльф восторженно закивал.
– Молодец! – искренне похвалил летун. – Да ты у нас настоящим мужиком стал!
– А Марвин говорит, что нет! – хнычуще пожаловался полукровка.
– А ты слушай его больше, – иронично посоветовал Эткин. – Он сам от своей бабы сбежать не прочь. Настоящий мужчина выше сплетен и пересудов. Он и коня на скаку того–с, и в горящей избе то самое проделать может… А уж по женской части и вообще… – Он игриво прижмурился.
– Да чего ты в женщинах понимаешь, змеюка летучая? – взбеленился некромант. – Много ли у тебя самого их в жизни было?
– А у тебя? – ехидно поддразнил гигант.
– Как листьев на дереве! – не моргнув глазом, лихо солгал маг.
– А у меня больше, чем звезд на небе! – подпел другу барон.
После чего оба выжидательно уставились на нахального летуна.
– Крупу манку знаешь? – с наигранным безразличием, заботливо осведомился Эткин. – Семь мешков…
Сильф и некромант пристыженно замолчали. Они конечно же понимали, что их спаситель нагло врет, но не нашли достаточно убедительных доводов, способных превзойти драконью брехню. Последнее слово в споре осталось, как всегда, за Эткином.