Хроники Сиалы. Трилогия
Шрифт:
— Благодаря ему маг и остался жив. — Эграсса зажег еще одну свечу и поставил подсвечник на стол, к двум уже стоявшим. — Что бы там ни обитало, но человека не тронули.
— Мало радости быть живым, но ненормальным, — хмыкнул я. — Ключ у нас, это чудесно. Но зачем рассказывать про него мне сейчас?
— Потом у нас просто не будет времени, или сил, или возможности, — Элл наконец бросил чистить яблоко и подошел ко мне. — Ключ не игрушка. Чтобы он открыл створки, нужно настроить его на тебя. Подчинить.
— Чудесно, — без всякого энтузиазма проговорил я.
«Держаться подальше от тех, кто колдует» —
— Все уже готово. Держи. — Миралисса вновь протянула мне ключ, не обращая никакого внимания на мою кислую гримасу.
С моего согласия или без оного эльфы намеревались немного пошаманить, и брыкаться не стоило, а то они перепутают еще какое-нибудь слово, и ходить мне до конца жизни с рогами на голове или еще с чем похуже.
Пришлось снова взять в руки ключ.
— Садись на кровать. — Эграсса зажег свечу, но поставил ее не на столе, а у изголовья кровати. — Милорд Алистан, вы не будете так любезны оставить нас на то время, пока совершается шаманство?
Граф без всяких возражений вышел из комнаты, плотно закрыв за собой дверь.
— Чего ты ждешь. Гаррет? На кровать! — Эльфийка доставала из своей дорожной сумки пучки сухих трав.
По комнате пополз сладковатый запах болотных цветов и поздней осени.
Я сел на кровать, и подошедший ко мне Элл с чашкой в руке окунул в нее палец, а затем начертил на моем лбу и щеках какие-то знаки.
Миралисса уже стояла над одной из свеч и, шепча, подбрасывала в воздух пыль. Как я понял, это была какая-то истолченная трава. Пыль почему-то очень медленно падала, а касаясь пламени свечи, на миг вспыхивала и, родив тоненькую струйку белого дыма, исчезала.
Вот оно, шаманство темных эльфов. Долгие шепотки, танцы, фигуры и различный мусор вроде сушеного дерьма летучей мыши. Да, подчас шаманство может сделать то, чего никогда не сделает волшебство, да, древняя магия, если все сделать правильно, намного мощнее, но цена… Одна ошибка, один неправильно произнесенный слог, отсутствие, казалось, самого бесполезного реактива, а главное — время приготовления к сотворению магии, которое так важно в бою, ставит шаманство отнюдь не на лучшую позицию по сравнению с тем же волшебством. Одни эльфы это поняли и стали светлыми, другие до сих пор, как орки, гоблины и огры, не хотят отказываться от древних знаний и упорно продолжают использовать малоэффективный анахронизм, как говорят маги Ордена. Впрочем, я уверен, что и у волшебства есть оборотная, слабая сторона, о которой Орден магов просто вежливо умалчивает.
Между тем Миралисса уже не шептала, а пела. Ее низкий грудной голос тугой спиралью слов закручивался в воздухе. И это пение завораживало. Несмотря на всю свою врожденную грубость, орочий язык, а точнее его эльфийский диалект (эльфы считали себя слишком гордыми, чтобы пользоваться языком орков), был подобен горному ручью. Его журчание было очень приятно слушать.
Эльфийка пела и приближалась ко мне. В комнате остались только я, она и ее голос. Эграсса с Эллом отдалились куда-то в стороны, став одними из многих теней, навалившихся на меня со всех сторон.
Голос, тени и глаза. Золотистые глаза Миралиссы, в которых вспыхнули язычки янтарного пламени. Они затягивали меня, уводили в далекие дали и времена. Вот уже два миндалевидных глаза заполнили всю комнату, лицо в тех местах, где Элл нарисовал знаки, начинало гореть, да и ключ в зажатом кулаке становился все теплее и теплее. Стены комнаты вспыхнули, зашатались и рухнули в разные стороны, а затем горящими флагами стали падать в бесконечную тьму. Я вскрикнул, безнадежно ища ногами несуществующую опору, и раскинул в стороны руки в бесплодной попытке взлететь. Тьма взорвалась огнем. Яростное пламя, родившееся из тьмы, ринулось на меня со всех сторон, опалило шею, спину, плечи. От нестерпимого жара, лизнувшего тело, вспыхнули волосы на голове, боль тупым ножом пронзила мозг. Не помню, кажется, я закричал, но чернильная тень, невесть откуда взявшаяся в этом янтарно-огненном аду, упругим ударом коснулась моей спины и толкнула вперед, в желтые глаза, в ревущий жар.
Миг.
Полет. Ослепление. Тишина. Ночь.
Глава 21
Ключ
— Клянусь верхушкой Зам-да-Морта, да не растают ее снега! Вы, уважаемый, пока сюда шли, случайно в старые штольни не заходили? Там сейчас опасно, гномы совсем оскудоумели, выработанную породу скидывают прямо на головы. Чай не зашибло?
Темный эльф, к которому обращался старый карлик, с усилием сдержался. Наверное, только хорошо знающие эльфов могли понять, чего эта выдержка стоила жителю Заграбы. Ни темные, ни светлые эльфы, побери их пламя дракона, не отличались сдержанностью характера и на любое оскорбление, настоящее или мнимое, отвечали железом.
Но этот эльф оставался спокоен и не спешил вытаскивать из-за спины кривой с'каш с нефритовой рукоятью.
Кто сможет лучше уговорить карлика-мастера выполнить особый заказ, как не старший сын владыки дома Черного пламени?
Элодсса был не только хорошим воином (а его считали хорошим воином даже враги-орки), но и прекрасным дипломатом. А познания в шаманстве, пусть и не такие, как у темных шаманов, давали шанс добиться от карликов того, чего хотели эльфы, пускай карлики и не будут подозревать о том, что их немножечко подтолкнули.
Но Элодсса не торопился испробовать на карликах тайные знания. Это последняя надежда, а пока можно обойтись обычными переговорами.
— Нет, почтенный Фрахель, мне на голову ничего не падало.
— Мда? — Карлика чуточку расстроило это обстоятельство. — Что ж, ваша раса сдвинута на голову и без всяких камней.
— У каждой расы свои недостатки. — Эльф сделал попытку улыбнуться и оскалил клыки, хотя хотел он совсем другого — взять упрямого недомерка за шкирку и несколько раз стукнуть головой об стенку!
Но нельзя! Никак нельзя срываться! Так уж получилось, но мастер Фрахель, вырви лесное пламя его печень, был одним из немногих, кто являлся Мастером, Мастером с большой буквы. Именно этот карлик способен создать то, что нужно народу эльфов.
— Это точно! Недостатков хоть лопатой черпай, — хохотнул Фрахель и отложил в сторону золотую игрушку-птичку, которую собирал по чьему-то заказу.
Элодсса готов был заложить обруч дома Черного пламени, символ власти своего отца, если после завершения работы умелого карлика эта золотая птичка не будет распевать песенки. Еще как будет! Почище живого соловья.