Хроники Средиземья
Шрифт:
— Давай, Сэм, не стесняйся! — позвал Мерри, и Сэм встал, виновато опустив руки, красный до ушей. — Вот кто у нас главный добытчик сведений! И немало, я тебе скажу, он их добыл, пока его не сцапали. А с тех пор как воды в рот набрал — честность ему, видите ли, не позволяет.
— Сэм! — только и мог воскликнуть Фродо. Он даже не знал, смеяться, сердиться или с облегчением вздохнуть: так и так он-то выходил дурак дураком.
— Я, сударь! — испуганно объявил Сэм. — С вашего позволения, сударь! Я ведь потому, что из-за вас, сударь, и Гэндальфу я, право слово, не поперек. Он зря-то ничего не скажет, а ведь он что сказал? Вы ему: один, мол, пойду, а он вам: нет, говорит, возьми с собой тех, на кого надеешься!
—
— Смотря что ты имеешь в виду, — возразил Мерри. — Можешь надеяться, что мы пойдем за тобой в огонь и в воду, что погибнем, если придется, вместе. И тайны твои, будь уверен, сохраним не хуже тебя. А что мы тебя бросим и ты пойдешь один — на это не надейся. Глупый ты, Фродо, — мы же твои друзья! И в путь собрались не сослепу. Мы знаем почти все, что рассказал тебе Гэндальф, знаем про Кольцо. Нам очень страшно, но мы пойдем с тобой, а не возьмешь — все равно пойдем.
— И вы уж простите, сударь, — прибавил Сэм, — только эльфы-то вам что посоветовали? Гаральд сказал же вам: бери, кто с тобой захочет, разве не так?
— Так-то так, — сказал Фродо, глядя на ухмыляющегося Сэма. — Только глазам и ушам своим я верить теперь не буду: вижу, дескать, спит, слышу, мол, храпит. Я тебя ногой-то проверю, от хитрости ты храпишь или взаправду!.. Да и все вы, конечно, хороши! — добавил он, обернувшись к заговорщикам. — Ну, разбойники! — Он невольно фыркнул и развел руками. — Что ж, ладно, сдаюсь. Принимаю совет Гаральда. Не было бы так страшно, я бы, может, и в пляс пустился, замечательные вы мои негодяи. Что уж скрывать: я до смерти боялся этого вечера, а вышла такая радость.
— Сказано — сделано. Атаману Фродо и всей шайке его — ура! — закричали хоббиты и заплясали вокруг Фродо.
А Мерри с Пином пляску оставили и начали песню, сочиненную, конечно, заранее, вроде той, которую пели гномы, отправляясь в путь с Бильбо:
Ур-ра! Споем, друзья, втроем, Прощай, очаг и отчий дом! Сквозь ветер злой, дожди и зной Мы до Раздола добредем! Туда, где эльфы с давних пор Живут в тени туманных гор, Мы побредем, покинув дом, Лихим врагам наперекор! А что потом — решим потом, Когда в Раздоле отдохнем, — Нелегок долг, и путь далек, Но мы вернемся в отчий дом! Близка рассветная пора! Нам в путь пора! Нам в путь пора!— Неплохо спето! — заметил Фродо. — Но уж ежели так, то дел у нас хватает, и давайте примемся за них под крышей, ведь потом крыши-то не будет.
— Крыша крышей, а песня песней, — сказал Пин. — Так ты что, и правда думаешь в путь до рассвета?
— Пока не решил, — ответил Фродо. — Я боюсь Черных Всадников и боюсь оставаться в доме, про который им известно, что я в нем поселился. Гаральд мне опять же задерживаться не советовал. Я бы только очень
— На второй вопрос ответ готов, — сказал Мерри, — хоть через час. Я уж все собрал. Шесть лошадок щиплют травку, мешки набиты; разве только подбавить чего-нибудь для тепла и брюха?
— Да вы, я вижу, опытные заговорщики, — восхитился Фродо. — Но, может, все-таки денек подождем Гэндальфа?
— Мы-то подождем, только Всадники твои как бы не нагрянули, сам гляди, — сказал Мерри. Они бы, пожалуй, уже до нас добрались, да застряли, наверно, у Северного Хода, там Городьба в три сажени до самой реки. И сторожа по ночному времени никого не пустят, проси не проси. Разве что прорвутся силой, но там, по-моему, вряд ли прорвешься. Там и днем-то не очень пустят, тем более каких-то черных и подозрительных. Пустить не пустят, но Забрендия — не крепость, сам понимаешь.
Фродо задумался.
— Вот как мы сделаем, — сказал он наконец. — Выходим завтра чуть свет. Только не по дороге: это самое опасное. Вдруг нас обложили со всех сторон-я же не знаю, сколько Всадников, может, два, а может, больше. Нам бы надо уйти, как под землю нырнуть.
— Это же вам путь только через Вековечный Лес! — с ужасом воскликнул Толстик. — Берегитесь, лучше куда угодно, чем туда. Подумаешь, какие-то Черные Всадники!
— Вот ты и подумай на досуге, — посоветовал ему Мерри. — Страшно это, конечно, а все же Фродо, наверно, прав. Там нас преследовать не будут-повезет, так и всякая погоня нас потеряет.
— Это в Лесу-то Вековечном вам повезет? — взвизгнул Толстик. — Покамест никому не везло. Погоня их потеряет, как же! Сами навек потеряетесь! Туда никто не ходит.
— Ну как — никто?! — сказал Мерри. — Брендизайки ходят: не каждый день, конечно, но когда понадобится. И своя тропка у нас там есть. Фродо по ней ходил — давным-давно, правда. И я тоже ходил, несколько даже раз: днем, когда деревья спят.
— Ваше дело, ваше дело! — замахал руками Фредегар. — По мне, так страшнее Вековечного Леса ничего и на свете нет, а что о нем рассказывают, лучше даже не слушать. Ну, я-то что, я же с вами не иду. И теперь, честное слово, очень рад, что остаюсь: вот Гэндальф не сегодня-завтра объявится, я ему все про вас расскажу.
Толстик любил Фродо, но бросать Хоббитанию боялся: мало ли что окажется где-то там. Он и за рекой-то был в первый раз. Впрочем, заговорщики не собирались брать его с собой: по плану ему надлежало стеречь дом и сбивать с толку любопытных — притворяться, что господин Торбинс здесь, пожалуйста, только вышел. На всякий случай были наготове даже старые костюмы из Торбы; Толстик их наденет, авось его и примут за Фродо. Никто не подумал, что это самая опасная роль.
— Прекрасно! — сказал Фродо, разобравшись в заговорщицких замыслах. — Как бы мы иначе оповестили Гэндальфа? Вряд ли эти Всадники умеют читать, и все же я не рискнул бы оставить письмо. А коли Толстик будет на месте, так и думать нечего: уж Гэндальф-то за нами угонится. Стало быть, с утра в Вековечный Лес!
— Мне один леший, — сказал Пин, — в Лес так в Лес. Ох, не завидую Толстику — вот поглядит он на Черных Всадников.
— А я тебе не завидую, — отозвался Фредегар. — Зайдешь в Лес — обратно запросишься, да поздно будет.
— Ладно, хватит спорить, — сказал Мерри. — Нам еще надо прибраться и кое-что упаковать. Я ведь вас затемно разбужу.
Когда Фродо наконец улегся, он никак не мог заснуть. Ноги ныли; спасибо, хоть завтра верхом. Мало-помалу он погрузился в смутный сон, и казалось ему, что он смотрит сверху, из окна, в лесную темень, а у корней деревьев ползают, принюхиваясь, какие-то твари — и наверняка до него доберутся.