Хроники сталинградского детства
Шрифт:
Оставшись как-то одна в июльский день, я увлеклась рисованием на просторном подоконнике, с которого хорошо просматривался весь наш молодой сад.
От саженцев деревьев начали появляться тени, цветы украшали двор, были самыми желанными. И вдруг я во дворе увидела старушку. Мое сердечко тревожно застучало. Она рукой звала меня и показывала на дверь. Я испугалась, большими карими глазами моргаю, смотрю на приближающуюся к двери гостью. Через форточку слышу:
– Я твоя бабушка!
Но следую наказу мамы «чужим не открывать».
В волнении забыла про свои рисунки, все смотрела на старушку, которая прогуливалась по садовым дорожкам. С улицы послышался голос Светланы, бежавшей во
– Таточка, а помнишь, мамочка твоя перевязывала мне головку у тети Нади Корнеевой, а у тебя в это время глазки болели.
Я, вспоминая то, о чем она говорила, всплеснула ручонками, бросилась ее обнимать.
– Ты стала большой, как вот это дерево в саду. Пойдем, поставим цветочки в баночку с водой. Светочка, давайте попьем чаю, а затем приготовим праздничный ужин.
Предложение бабушки было принято, и пока она располагала на кушетке свои скромные вещи, мы готовили самовар на заднем дворе. На стол ставили новые граненые бокалы со старинной обгоревшей сахарницей, которую узнала бабушка.
– Это вы на развалинах дома нашли?
– Да, и эти тарелки, вилки, ложки, и эти вот чайные серебряные ложечки, кое-что из мелочи в земле, хламе… – пояснила сестренка.
Мы были все увлечены чаепитием, разговором и не заметили, как пришла мама.
– Мама, это твоя мама вернулась.
Взрослые мамы целовались, обнимались, а их глаза наливались радостными слезами. Все вместе готовили ужин.
В конце августа все собрались на бахчи, а меня с Софьей почему-то не брали. Твердо всем собравшимся я заявила:
– Нет, вы понимаете, я ни разу не видела, как растут арбузы, тыквы! – Заложив руки назад, хожу вокруг взрослых и твержу: – Мне очень хочется увидеть бахчи! Вы это понимаете или нет?!
Все смотрели на меня, собираясь, убеждали не ехать. Мама взглянула и вдруг сказала:
– Быстрей собирайся!
Что я и сделала, взяв с собой матрешку, куклу-варежку, которую сшили для меня Светлана с бабушкой. Софья осталась дома. Дорога была очень интересной и новой для некоторых товарищей, приходилось отдыхать, но все-таки к обеденному часу мы оказались на поле.
– Это такой большой, пребольшой огород! Сколько здесь много арбузов и всего, всего вкусного!.. – кричала я на все поле, восхищаясь увиденным.
Тогда нам, младшим детям, казалось все интересно. Для себя мы открывали мир свободы, любви, честности, дружбы, и в этот голодный год нам бахчи очень помогли. Сентябрь пролетел в хлопотах, подготовке к зиме и уборке бахчевого урожая до первых дождей.
Наступил октябрь. Сталинградский обком ВКП(б) и исполком вынесли решение о проведении месячника помощи семьям военнослужащих и инвалидов. Да и само государство повседневно заботилось о семьях воинов Красной Армии: им выплачивали пенсии, пособия, предоставляли работу, помогали в строительстве жилья, обзаведении хозяйством. Девиз в 1944 году родился такой: «Забота семьям фронтовиков – наше кровное дело!» Большим вниманием окружили матерей, стариков, одиноких инвалидов, детей воинов Красной Армии. В период месячника мобилизовали всех комсомольцев. Только не хватало транспорта… И многие семьи, как и наша, получили помощь за день до ноябрьских праздников, когда моросил холодный дождь.
Первое октябрьское воскресенье выдалось теплым и безветренным. Взрослые готовились к чему-то для меня непонятному. Разговор постоянно шел о приготовлении чего-то нового, вкусного. На заднем дворе отбирались арбузы, чистились от корки, семечек, мякоть бросалась в большую кастрюлю.
– Это будет арбузный суп? – подбегая, спросила я у бабушки.
– Нет, это будет очень, очень сладкое вещество, как мед, называется нардеком или патокой. С оладьями, блинами, кашей – очень вкусно… – рассказывала бабушка, помешивая деревянной, выструганной папой лопаточкой.
Телеграфистки Сталинграда.
Справа в нижнем ряду Е. А. Забелина. 1958
Она рассказывала нам, что родина арбузов – Южная Америка, и эти вкусные плоды хорошо переносят высокую температуру и засуху. В таких условиях плоды наливаются соком, приходят в полную зрелость и делаются сахаристыми и ароматными. А когда патока была готова, нам дали ее попробовать… Вкусная очень, очень!..
Мне постоянно приходилось быть с бабушкой, и чем могла в таком возрасте я помогала ей. Светлана, сделав уроки, включалась в нашу работу по хозяйству. В дождливую погоду в ожидании работающих бабушка учила нас петь русские народные песни:
Я по цветикам ходила,Я по маленьким гуляла,Алый цветочек искала…Занимались с увлечением, разыгрывая забавные кукольные представления, надевая матрешку-варежку на руку. Бабушка учила сестричку вязать просто руками, задевая одну петлю за другой, ведь спиц, крючка не было. У меня в силу возраста не получалось, и мамина мама говорила: «Подрастешь, пальчиками поработаешь, и обязательно получится!» Она проводила с нами занятия по рисованию. Нам со Светланой было очень интересно. Мы открывали для себя мир через ее действия, разговоры, пение, танцы – все было познавательно. Все в доме ее называли бабаней. Старшие сестры Таисия с Софьей купили белые нитки, «десятку». Софья попросила у подруги крючок, начала обвязывать оконные занавески – бабаня подсказала ей рисунок, помогла, когда Таисия начала подзорник вязать к кровати. Взрослые старались к празднику ноябрьскому облагородить жилье. Каждая вещь в доме создавалась хозяйскими руками с любовью и начинала жить своей жизнью, радуя глаз. В конце сентября Тая принесла карту нашей Родины, ее повесили над родительской кроватью вместо ковра. А около окна, выходящего на задний дворик, стоял большой семейный стол, застеленный белой бумагой. Обратная сторона ее была вся изрисована чертежами. Окно с широким подоконником украшал папоротник и белые кружевные занавески, а на маленьком табурете стояла китайка, набиравшая бутоны. Эта уютная первая родительская комната служила прихожей с раздевалкой, столовой с кухонным маленьким столиком, стоящим в упор к кроватной грядушке, с висящей на стене около печи полкой для посуды. За печью на стене висела одежда и был лаз на маленькую печную лежанку.
Да, наше семейство возрождалось заново на Хоперской, куда мама привела свою маму Александру Прокофьевну, больную, немощную, получившую ранение при посещении младшей дочери Раисы в родильном доме, что на улице Пушкина. И налет немецких самолетов унёс жизни сотен женщин вместе с только родившимися детьми и всем обслуживающим медицинским персоналом. Раиса, покормив свою малютку, отдала её нянечке, а сама вышла пообщаться с матерью, узнать о своих старших детках Галочке и Машеньке. Здесь начался налет, и случилось непоправимое: бабушка с ранением в голову оказалась в одном госпитале, а дочь Раиса с многочисленными ранениями оказалась в другом госпитале. Сестру младшую Раису в 1944 году мама так и не могла еще отыскать, но надеялась на то, что она жива.