Хроники Та Кемет

Малышев Влад

С бирюзовых стен свисали спелые грозди винограда. Я даже не стал выяснять, натуральный ли он, у меня уже не было сил чему-либо поражаться. Потолок был выложен из какого-то синеватого минерала. Кстати, до потолка было метров двадцать.

Я довольно долго пребывал в позе Каменного гостя, взор мой неприкаянно метался по сторонам, не в состоянии на чем-нибудь сконцентрироваться. Я совершенно не представлял, как жить в таком бесконечном помещении. Да и никаких предметов сугубо домашнего обихода поблизости не было – даже кровати, о которой, признаться, я давно уже мечтал. Правда, я заметил несколько пузатых диванчиков, а, кроме них, примерно около сотни табуреток, кресел и маленьких столиков. «В крайнем случае, кресла сдвину», – прикинул я и тут вдруг обнаружил, что в стенах зала имеются двери. По-моему, они появились сразу

после того, как я начал грезить о кровати.

Повинуясь внутреннему инстинкту, я пустился наугад и очутился в спальне. Справедливости ради должен отметить, что отнюдь не мгновенно об этом догадался. Передо мной громоздилось чудное сооружение из красного дерева, которое с первого взгляда можно было принять разве что за орудие пыток. Подобным образом я и рассуждал, но, пораскинув мозгами, решил, что вряд ли станут делать дыбу из такого хорошего материала.

Приспособление представляло собой деревянную раму, на которую была натянута упругая сетка из плоского шнура. Установлено оно было наклонно: дальняя часть выше, чем ближняя. Внизу имелась загадочная прямоугольная подставка, а к верхней части была придвинута неуклюжая раскладная табуретка. На этой самой табуретке и лежал свернутый в рулон папирус. «Неужели инструкция?» – обрадовался я и торопливо развернул сверток.

Дорогой Ани,

именно так должно выглядеть ложе жителя Черной Земли

по представлениям твоих современников от науки.

Надеюсь, теперь ты понимаешь,

чего стоят все эти умники.

Всегда твой – Тахути.

Далее следовала приписка:

Папирус сожги!

«Вот гад!» – с восхищением хмыкнул я. Между тем послание бога мудрости, в самом деле, загорелось, причем абсолютно без моей помощи. Я выронил его из рук и принялся ожесточенно затаптывать. Когда, справившись с этим нелегким занятием, я оторвал глаза от пола, передо мной стояла широченная кровать, укрытая балдахином. По моему скромному разумению в таком изысканном вигваме можно было не то что спать, а и жить.

«Это уже лучше», – кивнул я.

Глава III

Постояв с хозяйским видом на пороге спальни, я решил отправиться на осмотр других помещений. Однако стоило мне выглянуть в коридор, как я едва не заскочил обратно. Прямо передо мной, откуда ни возьмись, возникла полуобнаженная незнакомка. Брови и кончики век неизвестной красавицы были подведены жирной тушью, ну прямо в точности, как на картинке из учебника истории. Единственным предметом туалета, который облегал эту куколку, была короткая зеленая юбочка-передник. Еще, правда, имелся золотой обруч на голове, из-под которого струились короткие гладкие волосы цвета вороного крыла. Из-за спины смуглолицей прелестницы выглядывали еще три, точно такие же. Отличие заключалось лишь в том, что они держали в руках подносы. На одном возвышалась гора фруктов, другой был уставлен кувшина и кубками, а на третьем громоздились чаши с горячими блюдами.

«А вот и девочки по вызову, – тупо подумал я, – и пожрать принесли».

Нужно было видеть при этом мою глупую рожу.

– Приветствую тебя, Ани, – произнесла предводительница кулинарного гарема, перекрестив руки на груди в традиционном древнеегипетском «здравствуйте». – Меня зовут Табуба, я – служительница. Богиня Маат послала нас к тебе и поручила как следует накормить, потому что ты голоден с дороги.

– Накормить? – недоверчиво переспросил я.

– Да, если тебе захочется иных наслаждений, придут другие девушки, – не моргнув глазом, ответила Табуба.

Я покраснел и попытался засунуть руки в карманы, но карманов в моем новом наряде не было предусмотрено.

– Ладно, кормите.

– Мы проводим тебя в столовую, Ани, – поведала Табуба. – Но не хочешь ли ты сначала снять крылья?

Я вспомнил, что до сих пор хожу, чуть касаясь ногами пола.

– А я и забыл совсем, – признался я.

Быстренько сбросив свое золотистое оперение, я уложил его на одну из кушеток. На меня внезапно обрушилась страшная усталость, как будто бы сказочные крылья не только помогали мне передвигаться, но и убавляли сводящее с ума напряжение от всего того, что приключилось со мной за последнее время. Я заподозрил, что, наевшись, уже не захочу никаких «иных наслаждений», а завалюсь в постель и усну, как убитый. Впрочем, именно это мне и предсказывал мой наимудрейший приятель из числа богов.

Надо ли говорить, что комната для приема пищи во дворце Тахути выглядела столь же «непритязательно», как все и остальные? Огромный мраморный стол, вдоль которого были расставлены легкие темные стулья с высокими спинками, оканчивался где-то на границе моего зрения.

После того как я скромно уселся с краю, меня обступили служительницы (рабыни что ли?) и принялись расставлять дары гостеприимных хозяев. Вообще-то я был не слишком голоден, ведь накануне мы с Тахути недурно перекусили. И все же от небольшой порции жареного гуся я отказаться не смог. Кушанье было великолепное. Однако самым что ни на есть чудесным сокровищем Черной Земли оказалось вино. Она было даже не красным, а каким-то черно-фиолетовым. Но что у него был за вкус! Вот уж воистину мне посчастливилось отведать напиток богов. Отхлебнув из наполненного до краев золоченого бокала, я минуты две или три сидел обалдевший, взирая на мир блаженным взглядом счастливца.

– Если желаешь, мы пригласим танцовщиц, – предложила Табуба.

– Танцовщиц? Почему бы и нет? – все еще прибывая в возвышенном состоянии духа, согласился я.

Табуба подала знак одной из своих молчаливых помощниц, и та исчезла за дверью. Минут через пять, когда я уже лениво пощипывал виноград, полностью удовлетворив чувство голода и жажды, в зале появился ансамбль местного народного творчества из трех артисток, сопровождаемых оркестром. Девушки с инструментами (а таковыми были: длинная раздвоенная дудочка, переносная арфа и нечто, похожее на домбру) показались мне одетыми хоть и не слишком скромно, но все поприличнее, чем мои прислужницы за столом. Их облегали длинные белоснежные сарафаны, не закрывавшие, правда, округлостей, свойственных женской фигуре. Что же касается танцовщиц, то их наряд являл собой следующее: тонкие цветные пояски из золота и камней вокруг талии, браслеты у локтей и на запястьях, маленькие тюбетеечки на голове.

Пока я собирался с разбежавшимися мыслями, голые египтянки выстроились в ряд, и заиграла музыка. Танцовщицы медленно и плавно двинулись по кругу. Арфистка заиграла громче, а потом запела, чего я совсем не ожидал.

Славлю владыку дома,Он – покровитель знанья, Хранитель точных законов, Знающий толк в заклинаньях. Делу он предводитель, Что цели достигнет конечной, Слов судья и правитель, Мудрости бог безупречный. Ты, о чей лик возвеличен, Правдой чисты твои руки,Силой великой отмечен Ка твой всемерно могучий.

– Это хвалебный гимн в честь Тахути, – шепнула мне на ухо Табуба.

После того как песня закончилась, танцовщицы пустились в пляс, словно заведенные. Это был некий замысловатый набор акробатических номеров вперемежку с прыжками.

– Ка твой всемерно могучий… А что она имела в виду? – стараясь побороть хмель, поинтересовался я у Табубы.

– Хочешь уединиться с дарующими наслаждения? – поняла собеседница.

Умненькая, надо сказать, попалась девочка.

– Да уж, хочу, – буркнул я.