Хроники Второго пришествия (сборник)
Шрифт:
Признаюсь – и в супермаркетах не могу разобраться с пластиковыми пакетиками. Весь магазин стекается смотреть шоу одинокого идиота, дующего, мнущего, теребящего пластиковые ловушки со всех сторон. Должно быть, не хватает гена, отвечающего за подобные действия. И среди пластиковых пакетиков я известен как Вовка Потрошитель. Если бы Эльга увидела меня за такими упражнениями до нашей ночи, боюсь, у меня не осталось бы шансов с ней познакомиться.
Да и шнурки я завязываю… Но этой тайной я поделюсь не сейчас…
Итак. Намучавшись
Внутри оказалась распечатка имейла от Билла.
«Дорогой Владимир, рад, что ты прекрасно проводишь время. У нас назначена аудиенция у Теда Тернера в его лондонском офисе в три утра, постарайся не опаздывать. Если вдруг захочешь воспользоваться корпоративным самолетом, он будет ждать тебя с 13.00 по Москве в Шереметьево. Контактный телефон ответственного за перелет 7772352, Вагиз. И подходи к своему телефону.
С братской любовью,
Делать нечего. Я включил звонок.
Эльга была права, ей предстоит ждать. Только ждать чего? Ответа нет. Некоторые ждали, ждали, следом ходили… И в награду получили возможность снять с креста, омыть и оплакать. Правда, им же досталась честь и обнаружить пустую пещеру. Но у апостолов вознесение в списке подвигов не обозначено. Так что моим поклонницам на пустую пещерку рассчитывать не приходится. Это, конечно, в случае неудачного сценария, скажем так, экстраполяции по прецеденту. А если верить Даниилу, то все будет в полном порядке. Только детали этого порядка мне неведомы.
– Эльга, мне надо лететь в Лондон.
– Сейчас?
– Да, встреча сегодня вечером, точнее, ночью.
– Когда вернешься?
– Не знаю. Совсем. Но к телефону подходить буду.
– Прости, с языка сорвалось. Дурацкий вопрос. Конечно, не знаешь. Я буду ждать звонка, запиши мой номер – 2349867.
Пора. Дорога долгая, утро длинное, и сборы надо начинать с душа.
Побрился, расфуфырился, приоделся. Красавец. Надежда России готова к выполнению исторической миссии. Точнее, готов, но уж тогда не надежда, а надежд.
Не умею прощаться. Никогда не умел. Хочется сказать что-то очень важное, чтобы оставить о себе память на века. Но если не сумел до этого, то почему решил, что справишься напоследок? Чушь, наследие дурных романов и старых советских фильмов.
– Присядем на дорожку.
– Давай.
Закрыли глаза. Помолчали.
– С ключами разберешься?
– Разберусь.
Дверь, лифт, прихожая, улица.
Глава 31
Попал…
Очередь страждущих, образовавшаяся после Сашкиных вербальных ляпов, никуда не делась. Она прибывала и грозила осложнениями в перемещении транспортных средств, следующих по Чистому переулку в обоих направлениях. Вот молодец, хорошо сказал, могу устраиваться в пресс-службу ГАИ.
Увидев
– Ну-с, – практически как доктор Чехов начал я, – чем могу помочь?
Первый стоявший в очереди, толстяк, откашлялся и виновато посмотрел на меня:
– Может быть, мы где-нибудь побеседуем?
Я ответил и ему, и всем:
– У меня кабинета нет, я ведь частной практикой не занимаюсь. Давайте поднимемся вверх по Пречистенке. В скверике у ресторана я присяду на лавочку, а вы будете по очереди подсаживаться. Должен сразу извиниться – времени немного.
Во главе небольшой демонстрации я устремился вверх, чувствуя себя Данко. Но в вытянутой руке у меня было не собственное сердце, а зажатый мобильник, который, воспользовавшись случаем, принялся надрывно звенеть.
– Да.
– Владимир, здравствуйте, это Коля Пивненко. У нас через минуту прямое включение, расскажите о вашем визите к президенту, а то сегодня это во всех газетах. Наша звезда, и на родном радио об этом не сказать было бы неправильно. Так что давайте хоть по телефону.
– Готов.
– Вы в эфире.
– Здравствуйте, дорогие радиослушатели. Вчера состоялась моя встреча с президентом Российской Федерации, в ходе которой мы доверительно говорили на многие темы, касающиеся внутренней политики и планов развития страны. Встреча инициирована президентом и продолжалась около двух часов. Специально для «Серебряного дождя» Владимир Соловьев.
Я решил, что не надо цитировать президента, особенно в той части, где речь шла о спасении России. Не всем может понравиться упование на чудо как вектор государственной политики.
Пришли. Скверик, расчищенные дорожки, пара скамеечек, изумленные лица охранников ближайшего ресторана. Нечасто им приходится наблюдать толпу, в параллель с которой движется эскорт машин с флажками на номерах. Поинтересоваться, что происходит, ни у кого из них желания не оказалось.
Толстяк протянул газету. Поблагодарив, я уселся на нее и приготовился слушать.
– Излагайте.
– Мне надо похудеть.
– Зачем?
– Ну это очень личное. Я полюбил одну женщину, она ждет от меня ребенка. Я с таким весом не жилец, а мне вдруг страшно захотелось увидеть, как ребенок будет расти! Надеюсь, вы меня понимаете?
– Понимаю. А почему именно я? Есть диеты, лекарства, клиники…
– Я перепробовал все. Могу сам написать книгу. Ничего не помогает.
Я задумался и затих. Мне было жалко толстяка, но в то же время я четко осознал, что помочь всем вокруг не смогу. Единой мыслью не обойдешься. Не хватает какого-то непреложного условия. Давайте посчитаем…
Думать необходимо в высшей степени конкретно. Попытаться увидеть или почувствовать человека, которому хочешь помочь, проникнуться им – это требует времени. Ну, скажем, минуту на человека.