Хроники заблудившегося трамвая
Шрифт:
— Над чем ты там, говоришь, работаешь?
— Амулет. От опьянения.
— От похмелья, что ли?..
— Да нет, именно от опьянения.
— И кому он только нужен…
— Я не спрашивала. Меньше знаешь — крепче спишь.
— И то правда. Я тут аптечку нашла. Может, пригодится чего?
— А зачем?
— Потом объясню.
Ри залезла в ящик со столовыми приборами, повертела в руках вилки-ложки, задвинула обратно. Опустилась на колени, вытащила с нижних полок все кастрюли — эмалированные, потёртые и облупившиеся, с миленькими цветочками
Она уже собиралась уходить с кухни, уже проверила, дотащит ли до дома рюкзак, как вдруг взгляд её упал на банку с водой, в которой стояла ложка. Старинная, почерневшая от времени, с вензелями на ручке. Ри вытащила её из воды, обтёрла об рукав и внимательно осмотрела. В положенном месте конечно же нашлось почти неразличимое клеймо. Ри удовлетворённо хмыкнула и сунула ложку в карман.
Больше ничего интересного здесь не осталось.
Она уже собралась пойти и помочь Нюсик в комнате, как в уши ей ударил надрывный визг: сработала куколка; а несколько секунд спустя раздался звон разбитого стекла — кто-то запустил в окно камнем.
Ри быстро закинула рюкзак за спину и бросилась к дверям. За спиной звучали тяжёлые шаги Нюсик.
— Соль? — спросила она у Ри.
— Соль.
— Значит так. Сейчас открываем дверь, на счёт три — кидаем и бежим.
Перед броском они успели заметить у крыльца трёх крепких парней в чёрном и в балаклавах, закрывающих лица. Потом заговорённая соль взорвалась в воздухе, Ри кинулась с лестницы, но застряла между досок прогнившей ступеньки. Один из парней — ему досталось меньше всего осколков и солёных крупинок — кинулся на неё, но Нюсик успела запустить в него чем-то большим и ярким. Ри дёрнулась, освободила ногу и побежала. За ней, громко и отчаянно матерясь, летела Нюсик.
Дом у Нюсик был сверху донизу завален всяким старьём. Советские трюмо, резные буфеты и комодики давили друг друга. На полочках, накрытых вязаными салфетками, теснились мутные бутылочки с гербами, вазы с известковым осадком на стенках и разнокалиберные статуэтки. По углам висели лоскутные куколки. Одна из них сверкнула на Ри глазами, но Нюсик прикрикнула на неё:
— Свои, не трожь!
Как она оказалась здесь, Ри не помнила. Кажется, они бежали, путая улицы, Ри несколько раз падала, и по голове ей ударял набитый крупой и консервами рюкзак, а Нюсик хватала её под мышки, встряхивала, поднимала и волокла дальше.
И вот теперь Ри сидела на шатком стуле, положив правую ногу на стол, а Нюсик наматывала на распухшую лодыжку красную шерстяную нитку.
— И как тебя только угораздило? Ты вообще под ноги не смотришь?
— Да я смотрела… Там доска треснула…
— Так, потерпи, сейчас будет больно! — Нюсик изо всех сил сдавила лодыжку Ри двумя руками и быстро прочитала заговор от растяжения. —… слово моё крепко! Так, пошевели ногой. Теперь болит?
— Есть немного. Не сильно.
— Это ничего, это остаточное. Завтра нитки
Ри опустила ногу, встала, опираясь на стол, постояла, прослушиваясь к ощущениям.
— Стоять вроде могу.
— До дома дойдёшь?
— Не знаю, наверно…
Нюсик посмотрела на резные часы, потом в окно.
— Время позднее, темнеет. Оставайся до завтра.
— Да я дойду, я справлюсь. За кого ты меня держишь?
— За лучшую подругу. Тащи рюкзак, посмотрим, что удалось спасти.
Ри хмыкнула: она уже решила оставить продукты себе, но спорить с Нюсик не стала.
—… Рис, рис, гречка, сгущёнка, голубцы, опять сгущёнка… — Ри выкладывала добычу на стол, а Нюсик делила её на две равные кучки. — Тушёнка говяжья, тушёнка свиная… Ты какую больше любишь? Макароны, макароны, чай…
— И всё? — спросила Нюсик разочарованно.
— И всё. Травы ещё сырые были, больше возни, чем пользы…
— А из предметов?
— Да там фигня была всякая. Кастрюли, сковородки… — Про серебряную ложку Ри решила молчать. — А своё покажешь?
Нюсик замялась, ей, видимо, тоже не хотелось делиться, но свой рюкзак принесла.
— Зачем тебе столько таблеток? — спросила Ри, глядя на горку из блистеров.
— А это не мне. Это тебе.
— А мне зачем? Я, вроде, ничем не болею. А надо — к тебе приду.
Нюсик вздохнула:
— Ты ж сама говорила: тебе амулет заказали. Вот для него таблетки и нужны.
— Это как?
— Ну смотри… Что это тут у нас? — Нюсик порылась в кучке блистеров. — Ну вот, например, Нурофен, он красивенький, красненький. Так вот, берёшь таблеточку, заговариваешь, обматываешь медной проволокой, вешаешь, куда тебе надо.
— Фига се, до чего техника дошла…
— А я о чём? Очень удобно. Главное, на назначение лекарства смотри, чтоб не лечить голову активированным углём. Короче, бери это дело себе.
Нюсик подвинула блистеры к продуктам, которые отложила для Ри, и наклонилась застегнуть свой рюкзак, но Ри её остановила.
— Э, нет, показывай, из-за чего мы к Васильчиковым полезли.
— Да тебе неинтересно будет… Так, безделушки…
— Нас там стервятники чуть не порешили! И я ногу растянула.
На заваленном столе появилось несколько фарфоровых статуэток, пригоршня всякой бижутерии и пара книг — том французских сказок и сборник Гумилёва. Ри лениво пролистала его и заявила:
— Это я тоже заберу себе в качестве моральной компенсации. Тебе ведь не надо?
— Вообще-то… А ладно, бери.
Глава 2
Утром, выйдя от Нюсик, Ри подумала, что неплохо бы посмотреть, что там с домом Васильчиковых, и только потом идти к себе. Нога ещё побаливала, но несильно, вполне терпимо, рюкзак весил в половину меньше, чем вчера, а новая банка с заговоренной солью приятно оттягивала карман. Короче, Ри была готова и к лёгкой прогулке, и к драке — ко всему, кроме того, что она увидела.