Хроники железных драконов
Шрифт:
Теперь она парила в одиночестве под облаками, сияющими ярче прожекторов. Воздух был холодный как лед и разреженный, будто сон. Она, как и дракон, жаждала крови, ее притягивала красота жестокости, жестокая простота силы.
— Нет, я спрашиваю: как твое имя?
Внезапно все его воспоминания оставили ее. Она сидела, потная и изнеможденная, в кресле пилота. Резкая боль пронзила запястья, это из них вышли иглы. В очки своего шлема она видела, как в дальнем углу участка дракон сжался, грозно подняв когтистую лапу. Голос, холодный и резкий, как луч далекой
— Можешь называть меня семь тысяч триста тридцать второй.
Джейн чувствовала себя замаранной драконьими мыслями и рада была, что освободилась от них. И в то же время ее тянуло еще раз погрузиться в эту стихию, еще раз ощутить пьянящее чувство свободы, не ведающей сомнений и колебаний. Она не отрывала глаз от дракона, и желание навсегда улететь с ним снова охватило ее.
— Так и будет, — пообещал 7332-й.
— Правда? — Джейн вдруг остро ощутила, что это невозможно. — Ты снаружи кажешься таким… ломаным, ржавым.
— Это спасительное притворство, моя маленькая избавительница. Если бы наши хозяева знали, что я исправен, они бы докончили то, что начали, когда швырнули меня сюда. Я для них слишком опасен.
Пальцы Джейн легонько пробежались по панелям, лаская ручки потенциометров, поглаживая рукоятки управления, которые она ночь за ночью изучала по гримуару. И сейчас, когда она видела их не на схеме, а наяву, у нее голова пошла кругом от открывающихся возможностей.
— Можем мы улететь прямо сейчас? — спросила она. Глухой рокот двигателя отозвался дрожью в ее теле. 7332-й смеялся.
— Гримуар у тебя есть, начало положено. Еще три ключа — и можем отправляться в любой момент.
— Три ключа?
— Первый из них — это рубин с сердцем из хрома.
— Я видела такой! — воскликнула Джейн в удивлении. — Я… — Она внезапно замолчала, пораженная пришедшей мыслью. — Это ты сделал?
— Будь внимательна и осторожна. Времени у нас мало. Этот рубин задействует мою систему лазерного управления. Это первый ключ. Второй — небольшой предмет, похожий на грецкий орех, но медный и холодный на ощупь.
— Кажется, я видела… — неуверенно сказала Джейн.
— Он лежит в коробке с игрушками в кабинете Болдуина. — Джейн вздрогнула. — Принесешь его мне. В нем записана часть моей памяти. Ну а третий ключ у нас уже есть: это ты.
— Я?
— Ты, человечек! Почему, как ты думаешь, тильвит-теги вообще похитили тебя? Чтобы ты гнула спину на заводе? Стоило ради этого трудиться! Нет, тебя держат здесь, только пока ты не вырастешь. Тогда тебя используют по назначению. Ты знаешь, что драконы сделаны из холодного железа. У нас черное стальное сердце. Мы генерируем магнитное поле, смертельное для эльфов и их здешних подручных. Они не могут сами управлять нами. Нужен пилот с человеческой кровью.
— Значит… я буду пилотом? — Это было блестящее будущее, и на секунду Джейн, охваченная гордым честолюбием, напрочь забыла о планах побега.
Дракон рассмеялся. Это был злой смех.
— Пилот-человек? Нет, это невозможно! Пилоты должны быть достойны доверия, преданы системе, связаны с нею кровью и воспитанием. Управлять драконами позволяют только полукровкам. Так что ты пилотом не будешь. Тебя предназначили для деторождения.
Она не сразу поняла, о чем он. А когда поняла, ей показалось, что ее ударили. Она нужна им как породистая свиноматка! Рожать им детей, детей-полуэльфов, которых будут отбирать у нее сразу после рождения и воспитывать как эльфийских воинов. Ледяной гнев охватил ее.
— Скажи мне свое имя!
— Я уже сказал.
— Это всего лишь твой серийный номер. Мне нужно твое настоящее имя, чтобы до конца разобраться в управлении.
Существовали сотни моделей драконов, их список занимал в гримуаре множество страниц. Серийный номер сам по себе ни о чем не говорил.
— Я не смогу управлять тобой, не зная твоего имени.
— Никаких имен!
— Но мне нужно!
В холодном пронзительном шепоте послышался гнев:
— Человечек, ты забываешься! Я велик, а ты ничтожна. Твое дело освободить меня; за это я возьму тебя с собой. Помни свое место!
— Я не смогу поднять тебя в воздух, если не буду знать твоего имени, — солгала Джейн. — Так написано в гримуаре.
Свет погас.
Джейн оказалась в темноте. Сервомеханизмы с жалобным подвыванием отключились. Дверь распахнулась. Все великолепие исчезло. В холодном лунном свете кабина 7332-го снова была безжизненной и жалкой. Джейн стояла, стряхивая с платья хлопья обгоревшего винила.
— Я не передумаю! — с вызовом сказала она. — Ты без меня не обойдешься. Так что, если тебе нужна свобода, ты скажешь мне свое имя.
Она подождала. Ответа не было. Она ушла.
Блюгг что-то задумал.
Джейн о его замыслах не имела понятия, но бегала по его поручениям целыми днями — из цеха в цех, из мастерской в мастерскую, даже в метафизической лаборатории у него находились дела. То он посылал ее в шлифовальный цех застолбить на три дня сверлильный станок, то надо было мчаться в рессорно-пружинную, где одноглазый старик без обоих ушей передавал для Блюгга послание в запечатанном конверте. (Этот старик был изувечен давным-давно, подвергшись старинному телесному наказанию. Тогда же его разжаловали из инженеров.) Когда она явилась на химический склад, чтобы узнать, сколько там имеется в наличии переступневой мази, на которую еще не поступило заявок, кладовщик стащил с носа очки в металлической оправе и подозрительно уставился на нее розовыми глазами:
— Интересно, а зачем это Блюггу понадобилось?
Она неловко пожала плечами:
— Он мне не говорил.
— Выслуживается, ясное дело! Слухи ходят, что сам Болдуин его поддерживает. Говорить-то говорят, но толком никто ничего не знает. Что уж тут, порядка у нас никакого, любая деревенщина с тараканами в башке может… — Он не договорил. — Слушай, неужто правда, что у него есть ход к Болдуину? Откуда? Ничтожество же полное… А если нету, разве бы он смел… Что он все-таки затеял?
— Я не знаю.