Хроники железных драконов
Шрифт:
Она сунула в рот мятую сигарету с травкой и щелкнула пальцами. Вспыхнул огонек, сигарета задымилась. Коноплянка затянулась, не предложив Джейн. Ее глаза горели таким отчаянным весельем, что Джейн смущенно отвернулась, не в силах выдержать ее взгляд.
Толпа снова пустилась вперед, с ревом и шумом. Джейн кинуло сперва в одну сторону, потом в другую. Ей пришлось перейти на бег, чтобы не упасть.
— Куда мы идем? — спросила она.
— Не все ли равно?
Они пробегали мимо магазинов, и витринные стекла разлетались вдребезги. Кое-кто подбегал, соблазнялся кожаным бумажником или пригоршней запонок, но в целом толпа не сбавляла шага. Звон бьющегося стекла все нарастал.
— Да что же это творится! — прокричала Джейн.
— Пустяки! — Глаза Коноплянки горели, как брызги расплавленного металла. Она смеялась: — То ли еще будет!
В толпе стало тесно. Плечи, локти, костлявые подбородки толкали Джейн со всех сторон так, что у нее ребра трещали. Те, кто только что был рядом, исчезали, выжатые обступающими телами, словно грейпфрутовые семечки, запущенные большим и указательным пальцем. Коноплянка пропала из виду.
Джейн не могла пошевелиться. Она даже упасть не могла — так тесно ее зажали. Толпа приподняла ее и понесла. Только когда они вышли на улицу попросторней, ноги Джейн коснулись земли, и ей снова пришлось бежать, чтобы не упасть. Упади она, ее бы мгновенно затоптали.
Впереди послышался шум — толпа расправлялась с кем-то. Когда Джейн поднесло поближе, она увидела, что им попался грузовик. Его загнали в тупик и раскачивали, навалившись. Он яростно рычал. Нападающие залезли в кузов, запрыгнули на капот, оторвали дверь, начали выдирать внутренности. Сиденья, провода, свечи зажигания, пластмассовая статуэтка Великой Матери с приборной доски — все это летело в толпу.
— Сволочи! — ревел грузовик. — Поубиваю всех! Задавлю! — Страшно было видеть, что с такой огромной, сильной машиной так легко справились.
Страшно и… восхитительно.
Снесли витрину бара, разбили прилавок, растащили выпивку. Джейн обнаружила у себя в руках бутылку мятного шнапса. На вкус пойло было ужасное. Но скоро она к нему притерпелась.
Толпа неслась дальше, круша и грабя все на пути. Но вот она замедлила ход — то ли впереди был тупик, то ли, наоборот, развилка, и передние заколебались, не зная, куда сворачивать. Джейн уже не бежала, а шла. И тут она снова увидела Коноплянку под руку с высоким и очень уродливым парнем. Джейн дернула ее за рукав. Коноплянка оглянулась, поглядела равнодушно.
— А ты тут зачем? — Не дожидаясь ответа, выпустила руку своего спутника. — Знакомься, это Череп.
Такое странное имя, безусловно, подходило ему. Массивная, неправильной формы голова, остриженная под машинку, смертельная бледность лица. Лоб и щеки наполовину закрывала татуировка, изображающая большие черные очки. Тупо и тускло глядели узкие бесцветные глаза.
В знак приветствия он похотливо осклабился и ухватил себя между ног. Изо всех сил стараясь не обращать на него внимания, Джейн сказала:
— Ты хоть приблизительно знаешь, где мы? Можешь не идти со мной, скажи только, в какой стороне дом, я сама попробую добраться.
Коноплянка посмотрела на нее с убийственным презрением.
— Так и не поняла ничего? — Хлопая крыльями, она стащила с себя свитер. Под ним ничего не было. Груди у нее были небольшие, но соски громадные, абрикосового цвета. В толпе раздались возгласы одобрения.
Коноплянка швырнула свитер в воздух. Горбатый музыкант, нагнувшись, просунул голову ей между ног. Сидя у него на плечах, она была похожа на статую, вырезанную на носу корабля.
— К Могильникам! — закричал кто-то. Коноплянка призывно взмахнула рукой.
— К Могильникам! — воскликнула она.
И они двинулись.
Коноплянка возглавляла шествие, а несущий ее горбун играл на флейте.
Они шли быстро, почти бежали. Густо пахло потом, словно прелыми овощами, у Джейн кружилась голова. Они не пели больше, но звуки их голосов сливались в рокот, похожий на ровный шум прибоя, над которым время от времени острым шпилем вздымался чей-нибудь пронзительный крик. Басовое гудение, не умолкая, вибрировало, отдаваясь у нее внизу живота. В голове шумело, как от амфетамина, и ровный шум отдавался в черепе, меняя окраску, напряжение и тембр. Это была симфония хаоса.
Джейн провела рукой по волосам. Они затрещали, наэлектризованные. Она уже не пыталась выбраться. Происходящее возбуждало ее. Что-то живительное было в этом ужасе, что-то, от чего она не могла отказаться. Она должна была видеть, что будет дальше. Как крохотная капля в неудержимом потоке, она позволила толпе нести себя вместе со всеми.
Их занесло в магазин электротоваров. Вокруг шныряли юркие личности, расхватывая плееры, компакт-диски, мини-холодильники. Кто-то сунул ей в руки коробку. Она машинально взяла ее.
Черный, как сажа, чертенок выскочил откуда-то из угла и весело завопил:
— Пожар. Спасайся кто может!
За его спиной поднялись языки пламени.
Все сразу рванулись к дверям. Было страшное мгновение, когда Джейн подумала, что пришел конец, ее раздавят. Выбравшись на улицу, она не сразу вспомнила про свой трофей.
В коробке оказалась микроволновая печь. Вышло очень удачно. Ей как раз давно нужна была такая печь, а украсть ее никак не получалось, слишком крупный предмет. Джейн решила, что возьмет ее домой.
Но, волоча коробку, Джейн трудно было поспевать за толпой. Постепенно она отставала и оказалась в задних рядах. Разболелись руки и плечи. Она выбилась из сил. С мостовой спускались железобетонные ступеньки к старому каналу, и Джейн присела на них передохнуть.
Толпа ушла вперед. Похолодало. Рев голосов стал едва слышен, но время от времени с разных сторон, из разных частей Города доносились новые голоса, как будто толпа была каким-то вездесущим чудовищем. Джейн смотрела под ноги, на ржавые железяки, пластиковые растрескавшиеся бутылки, окурки. В голове у нее шумело.