Хронопилот
Шрифт:
…Танк въехал правой гусеницей на взгорок и замер.
— Что, дальше своим ходом? — закричал Лугин, загремев автоматом по башне. Из люка высунулась голова Штурма.
— А ты как думал, до дома тебя довезут? Давай живей вниз!
Клаус тоже откинул крышку люка и полез наружу, когда из кустов внезапно выскочил эсэсовец с фаустпатроном на плече.
— «Фаустник»! — заорал Лугин не своим голосом, скатываясь с танка, но было поздно. Ракета угодила в борт и пробила в
Короткой очередью Лугин срезал «фаустника», но неподалеку уже загрохотали автоматные очереди. Эсэсовцы приближались со всех сторон.
— Каюк нам что ли? — будто сам себя спросил Лугин и вдруг увидел крылатую тень на траве. Он задрал голову кверху, приветственно махнул зависшему над ними гравилету.
— Хватайся, капитан! — крикнул Лугин Паулю, кивая на буксир-фал. — Даст Бог, сейчас вознесемся!
Они ухватились оба одновременно и сразу почувствовали, как фал потянул их вверх.
— Ух, ты! — восхитился Лугин. — Аж, дух захватывает! Эй, вы! — крикнул он уменьшающимся в размерах фашистам. — Что, не вышло?! Хрен возьмете!
Держаться одной рукой за жесткий захват фала было неудобно и непривычно. Лугин смешно дергал ногами в воздухе, но поменять руку не мог: раненное плечо жгло как огнем.
— Слушай, капитан! Не думают же они, что мы с тобой будем болтаться до самого Омска! Мы ж не роботы! И у меня высотная болезнь с детства.
— Держись! — только и ответил Штурм. Сам он держался из последних сил.
Главком нервничал, и для этого были веские причины. Группа, посланная Дягилевым, даже не радировала о прибытии на место. Скорее всего, десантники погибли, ведь и самолет не вернулся. Стало быть, ждать нечего, надо действовать. Выбора нет. Или Брянск, или Ставка. Точнее, или он сам. А если выбирать между собственной жизнью и ответственностью за развязывание атомной войны, выходом Лаврентию Павловичу казался только первый вариант. О том, что он собирается уничтожить не Берлин, а Брянск, Главком уже не думал. На войне без жертв не бывает.
Время текло, и с каждым часом усиливался страх перед возможной ядерной атакой Гиммлера. Берия кусал губы и ходил вокруг письменного стола. Угнетала сонная тягучая тишина, будто во всем здании нет ни души. Время было обеденное, но есть совсем не хотелось. Берия то и дело взглядывал на часы. До двадцати трех тридцати времени еще оставалось — вагон.
После ареста Дягилева Берия пересмотрел планы бомбардировки Брянска и поручил вести дела генералу Мясникову из Генштаба. Он порекомендовал тому подготовить высотный самолет и найти безупречного человека. Потом лично созвонился с Курчатовым, еще раз договорился о
«А собственно, зачем ждать двадцати трех тридцати?!»
К этой мысли Главком возвращался вновь и вновь, и она становилась ему все более близкой и приятной. Зачем ждать, если группа погибла?! Какая разница, когда он отдаст приказ?! Главное — не опоздать!
Берия распахнул двери, вышел в приемную и, не глядя на секретаря, бессменного секретаря Главкома, произнес:
— Товарищ Поскребышев. Мясникова ко мне. Срочно!
Вскоре явился дебелый румяный генерал, вытянулся и доложил:
— Товарищ Главком! Самолет и летчик готовы.
— Почему не доложили раньше? Что с «изделием»?
— Еще не доставлено.
— Курчатов?
— Он ни при чем. Самолет застрял под Курганом.
— Что?! Вы понимаете, что говорите?! Самолет с атомной бомбой на борту застрял под Курганом?! Как вообще могло случиться, что он попал чуть ли не на передовую?
— Погода, товарищ Главком, вынуждены были посадить его там.
— Чтобы через три часа максимум самолет был здесь! Пилот надежный? Кого подобрали?
— Вы его знаете, товарищ Главком! — Мясников явно обрадовался перемене темы. — Гвардии капитан Голубев, летчик-испытатель при КБ Лавочкина.
— Знаю, ладно. Какой самолет?
— Реактивный Ла-17, опытная модель. Скорость под восемьсот. Потолок пятнадцать тысяч. Ничего лучше у нас просто нет.
— Достаточно ли он испытан?
— Хотят запускать в серию.
— А летчик… знаком с машиной?
— Знает в совершенстве. Он и испытывал. Машина — зверь!
— Ладно, хорошо… Суть поставленной задачи ему ясна?
— Так точно, проинструктировал лично.
— Ладно… Помните — готовность номер один! По прибытии «изделия» доложить немедленно!
Берия отпустил Мясникова. После разговора с ним почувствовал облегчение, будто камень с души свалился. Выпил коньяку. Отобедал. Прочел газету и оперативные сводки с фронтов. Остался доволен.
Через два с половиной часа позвонил Мясников. Доложил о готовности. Берия взглянул на часы и ответил в трубку:
— Сейчас 17.55. Не подвел Курчатов… Сколько вам потребуется времени, чтобы подготовить самолет к вылету?
— Четверть часа, товарищ Главком.
— Хорошо. В 18.10 самолет должен быть в воздухе!
— Будет исполнено, товарищ Главком!
— Постойте! Мясников, отставить! — вдруг передумал Берия. — Отставить… Вот что… — Перед глазами Главкома вдруг встал Дягилев с его последней просьбой. — Мясников, приказываю поднять самолет в воздух в двадцать три тридцать, и не раньше! Понял меня? А теперь дай Голубеву отдохнуть, пусть выспится человек перед дорогой как следует.