Хронополис
Шрифт:
– оборачивается к Колчаку, рукой и всем видом показывая, что это про него:
Быстрокрылых ведут капитаны,Открыватели новых земель,Для кого– песню подхватывает общий хор молодогвардейцев и дятловцев, тоже ясно показывающих, что это про него и все они его всецело поддерживают:
– Пусть безумствует море и хлещет,Гребни волн поднялись в небеса,Ни один пред грозой не трепещет,Ни один не свернёт паруса!Слегка растерянный и очень растроганный Колчак не успевает даже как следует удивиться такому оригинальному исполнению Гумилева. В Любиных руках развернулось и затрепетало белое полотнище, перечёркнутое синим крестом, заслоняя, рассеивая, превращая в дым, в туман, в ничто клочья страшного поезда… и вот впереди только солнце! Золотарев, разворачивая меха аккордеона:
– Споемте друзья, ведь завтра в походУйдём в предрассветный туман.Споём веселей, пусть нам подпоётСедой боевой…– запинается, к улыбкам присутствующих. Колчак разумеется понял причину его смущения, опускает длиннющие ресницы и притихнув ждёт развития ситуации. – Вот ведь неловко, – озвучивает Золотарев – оттитуловать правильно рифма хромает, и понижать в звании не дело… Колчак тихонько начинает перебирать струны, подхватив мелодию советской песни на слух. Гитара с каждой секундой звучит все увереннее и мощнее, знаменитые ресницы лукаво вскидываются на Золотарева, и тот, отчаянно махнув рукой, запевает:
– А вечер опять хороший такой,Что песен не петь нам нельзя…– присутствующие с ним очень согласны.
– О дружбе большой, о службе морскойПодтянем дружнее, друзья!(Звезда моряка – это песня Пахмутовой и Добронравова, в ее мелодии очень ясный посыл на мотив романса Гори, гори, моя звезда. Песню исполнял Муслим Магомаев. В первоначальном варианте ее не пропустили – заставили сменить на вариант Звезда рыбака: звезда рыбацких сейнеров и шхун…) Летит чудесный поезд в закатное небо, увлекает за собой ночные звёзды. Юные пассажиры подозрительно рано утихомирились: кто спит в подушках на мягком полу, кто в гамаке под потолком, покачиваясь в такт тихой мелодии невидимого
– на ходу успевает поправить кому одеяло, кому подушку, кого погладить по голове – Есть горячее сердечко, – в нем я живу… В углу поднимает голову Золотарев, подпирает подбородок кулаком и расплывается в улыбке.
– Ветры к ночи затихают,Розы к ночи замирают, – своим вошедшим в легенду великолепным оперным баритоном выводит Колчак, невесомо приложившись губами к Любиному лбу, отчего она сонно вздохнула и повернулась на бок, сворачиваясь калачиком и отлавливая Колчака за руку. Отловив, удовлетворенно подкладывает добычу себе под щеку. С другой стороны подгребся спящий Сережка и не приходя в сознание разместил на адмиральских коленях кудрявую голову. Колчаку ничего не остаётся как разместиться с максимально возможным в таком положении удобством. Песню он при этом не прерывает:
– Утомленно смолкли птицы,Засыпаю с ними я…Что же ночью мне приснится,Ах, я знаю, что приснится,Знаю я…За высокими горами,За глубокими морями,Где серебряные речкиОмывают сон-траву —Бьются там мои сердечки,Драгоценные сердечки,Мои милые сердечки,Ради них живу…Золотарев протяжно и как-то с оттенком зависти к молодой непосредственности вздыхает из своего угла, допевший колыбельную Колчак вопросительно оборачивается к нему, умудрившись не потревожить оккупантов. Золотарев, неловко пытаясь шутить:
– Ну… ну и безотказное у тебя оружие, Александр Васильевич… Оружие к себе располагать.
Колчак, скептически:
– Один мой современник сказал про меня: Познакомившись с адмиралом, я полюбил этого человека и потерял веру в Верховного правителя… Я… мне… – запинается, колеблется, по мальчишески пылает мальчишески же оттопыренными ушами, но все же бухает прямо: – мне страшно, Семён Алексеевич. Миссия, возложенная на меня сейчас, не менее… – мучительно подбирает слово – масштабна…
Конец ознакомительного фрагмента.