Хронос Изгоев
Шрифт:
— Постой, серьёзно? «Душерождённые»? Любишь, когда жопу поджигает? — Нина хмыкнула. — Я пробовала как-то, но для меня сложновато. Вот «Elderout» да, норм.
— Ну их я тоже прошёл раза четыре… за сейда с магией разрушения. В итоге закопался в лор настолько, что прочитал там все книги.
— И даже всю «Блудливую снеймисткую девицу»?
— Ну… её тоже, — Кеган едва прекраснел. — В коллекционке даже бумажная версия была.
— А мне, кстати, сейды не нравятся — я за котовейну играла, — повернувшись,
— Рабство Стали. У них есть силовые доспехи, дирижабль и огромный робот на вооружении. Разве могут быть ещё варианты?
— Рабство Стали сосёт, — Нина, фыркнув, засмеялась.
— Сама ты сосёшь, — Кеган закатил глаза, а потом опомнился. — Прости, это прозвучало слишком грубо.
— Да ладно, это ещё что. Боюсь представить, во что вылился бы разговор, если бы мы вспомнили о «Мире войны и молота»…
— За Империю, — со стороны донёсся голос Эммериха.
— За Империю, — легко согласился Кеган.
— Вы что, оба за Империю?.. — потрясённо вымолвила Нина, растерянно посмотрев то на Кегана, то на спину Эммериха. — А как же Бездна?
— Сторонники Бездны так часто говорят о Бездне, что если играть на выпивание, можно допиться до цирроза печени, — Кеган усмехнулся.
— Не напоминай… — буркнул Ландони, возвращаясь к дозору.
— Так… — проговорил Аматрис и чуть подался к девушке. — Кейро, Нина, слушай… Я знаю, что уже приставал насчёт музыки, поэтому, может, скажешь, какую сама слушаешь?
— Ну, мне нравится «Пограничный патруль», — ответила она, — но ты тоже ничего. До отъезда я успела послушать немного. Образ замка в конце времён — это красиво, как и, эээ, страдающий трагичный каэльтин…
— О да, — мужчина заложил руки за голову. — Сейчас даже неловко, за того каэльтина-то. Отец как-то сказал, что надо писать такую музыку, чтобы под неё хотели трахаться, а не плакать. Не уверен, что его совет был верным… Но с того момента я решил поубавить рефлексию. Тот концерт, последний, был как раз попыткой сделать это.
— Даже жаль, что я всё пропустила, — Нина потупила взгляд. — А сам ты что слушаешь?
— «Vesta ker Mojdo» в фаворитах, а перед отъездом на повторе стоял последний альбом «The Elegiac Storm»…
— Знаешь, что странно? — Нина повернулась к нему. — Больше всего мне не хватает сейчас музыки. Не интернета или нормальной постели, а того, что просто в ушах что-то играет.
Кеган приподнялся на локте и убрал лезущие в лицо травинки. Немного просидев в таком положении, он подтянул к себе свой рюкзак и извлёк из него собственный протофон с беспроводными наушниками, после чего протянул их Нине.
— Я помню, что обещал тебе новый, но можешь взять пока мой — там есть вся дискография «Пограничного патруля» и не только.
— Кеган…
— Возьми, — он вложил устройство в её руку, — я всё равно им не пользуюсь. Только достань МИА-карту перед включением. На случай, если по ней могут отследить.
— Хорошо, — Нина смущённо прижала протофон с наушниками к груди. — Ты мой спаситель.
— Народ, — вдруг заговорил Ландони, — раз уж не спите, то тут такое дело… В общем, походу, нас Вьюгой скоро накроет.
Кеган и Нина одновременно повернулась и вытянули шеи, вглядываясь в горизонт. У самой земли виднелась кипенно белая полоса, которая с каждой минутой разрасталась. Казалось, чем дальше текло время, тем тревожней становилось вокруг: издали тянулись зловещие завывания ветра, и температура стремительно ползла вниз.
Потянувшись, Аматрис достал из рюкзака дозиметр. Несмотря на то, что эта местность считалась элегически безопасной, счётчик выдал повышение элегического фона. Цифры колебались от трёх до пяти единиц в минуту — некритично, но в перспективе накопительного эффекта опасная тенденция.
— Надо где-нибудь укрыться, — продемонстрировав Нине экран с синими электронными цифрами, сказал Кеган и посмотрел на странника. — Знаешь какое-нибудь безопасное место?
— Безопасное? Знаешь, когда ты рвался на НуВу, я предупреждал, что… Хотя, — Эммерих вдруг оживился, — есть один вариант, где можно переждать. В нескольких километрах отсюда, на востоке, Белонебыль. Люди — во всяком случае, живые — туда редко захаживают.
— Очень ценная ремарка, — мрачно произнёс Кеган и, прикрыв рот, зевнул.
Нойр, с трудом удержавшись от того же, спросила:
— А что там? Очередной погост?
— Ну да, погост. Но заходить мы туда не будем, нам нужен пригород — как сойдём с дороги, ещё через пару километров будет поместье, которое принадлежало кому-то из аристократов, — Эммерих глянул на Нину, а затем на Кегана, — не ссы, вроде не твоя хата.
— Я в курсе, — ответил Аматрис устало, — поместье моей матери под Вицекоросом.
— Тогда лады, — странник энергично хлопнул в ладоши. — Собираем манатки и выдвигаемся.
Глава девятая. В погоне за прошлым
Карпейская аристократия ведёт свою родословную из древних времён. В тёмные века земли Карпейского Каэльтства были разделены между четырьмя родами каэльтинов, или, как говорят альвионцы, принцев. Все они находились между собой в родстве.
Дом Аматрисов правил в Вицекоросе, дом Монтгомери — в Летермейне, дому Моранов принадлежала Белонебыль, а дом Ганноморт происходил из потерянного острова Гигантика за морем. Именно династия Ганноморт обладала титулом каэльта, иначе говоря верховного короля, и сделала своей столицей Градемин. Прочие дома присягнули каэльтскому дому на верность.