Хронос Изгоев
Шрифт:
Затянувшись, Кеган понимающе кивнул. Темнота, окружившая усадьбу Моранов, была кромешной — и непривычной для музыканта, привыкшему к огням полисов и софитам со вспышками фотокамер. Вместе с тем она что-то будила в нём — воспоминание, казавшееся знакомым.
Воспоминание о другой темноте, в которой он провёл долгие годы.
Может быть, даже столетия.
Одиночество и тишина, в которых он заходился криком — и не мог услышать собственный голос.
Едва не выронив сигарету, Кеган вцепился в дверной косяк, тяжело дыша. В виске толкнулась
— Ты чего? — встревожился Эммерих.
— Да так, — пытаясь выпрямиться, отмахнулся Аматрис. — Просто вспомнил старый кошмар.
— Слушай, пташка, не люблю повторяться, но лир, забил бы ты на свои сны. Как бы реально так не вышло, что в итоге сам пожалеешь о том, что узнаешь… Тот псих, Дирхейл, явно тебя знал не с лучших сторон.
— То же самое можно и про тебя сказать, Эммерих. Сомневаюсь, что ты стал бы говорить обо мне хоть что-то хорошее.
Подумав, тот согласился:
— Справедливо, — и сменил тему. — Надо бы тут осмотреться, как отдохнём.
— Ты же сам говорил, что ничего нельзя выносить.
— Моё правило распространяется на всё, кроме расходников — я же не коллекционер трагедий. Или ты думал, что я оставлю те бутылки здесь? Тем более, когда появилась ещё пара спин.
— Решил использовать нас в качестве вьючных мулов? — невесело усмехнулся Аматрис. — Впрочем, здесь я не против. Спиртное может пригодиться не только для употребления внутрь.
— О чём я и говорю.
Вглядываясь вдаль, Эммерих выдохнул дым, а затем затушил окурок о дверной косяк и бросил под ноги.
— Знаешь, я частенько так что-то собираю на заброшках. Ткани да тряпки, спирт, консервы, если повезёт, — вдруг поделился странник, и без привычных ноток веселья голос его звучал непривычно и даже незнакомо. — Я ненавижу возвращаться на ЕВу, и, если бы не Нина, жил бы уже здесь дикарём.
— Серьёзно? — спросил Кеган, со стыдом вспоминая свою колкость о том, что в полисе Ландони никто не рад.
— Ага. В принципе, здесь можно неплохо устроиться, разве что с огнестрелом туго… Хотя, конечно, он и на ЕВе дорожает, так что скоро наверняка станет менее доступным.
— Оставил бы ты это безрассудство, — посоветовал музыкант, — это слишком опасно. Даже для тебя, Эммерих. Не хотелось бы, чтобы ты умер — тем более, таким молодым.
— Совсем как я? — послышался позади детский голос. — Ты ведь убил меня, брат.
Кеган вздрогнул, Эммерих разом схватился за винтовку.
— Мне послышалось? — спросил Аматрис.
— Вроде нет, — странник передёрнул затвор. — А ну поглядим.
Они обратно переступили порог, осматриваясь. Кеган включил фонарик и скользнул по углам лучом света. Из темноты вышел мальчик лет десяти, одетый чуть старомодно: чёрные сюртук и брюки, накрахмаленная рубашка. Ребёнок остановился в нескольких шагах, пристально глядя на Кегана.
У мальчика были русые волосы и светлые глаза, но черты лица выдавали лёгкое сходство с Аматрисом.
Помещение вокруг изменилось — потекло туманом, преображаясь. Мебель подёрнулась рябью и приняла иную форму. Балкончики второго этажа исчезли, потолок опустился. Над головой возникла огромная люстра на сотню свечей.
Обшарпанный, изъеденный временем вестибюль преобразился, превратившись в просторную залу. Под ногами пролёг узорчатый паркет из сандалового дерева — вместо прежнего дубового, потускневшего. Исчезли пыль и тление, декор задышал новизной. Резные столы и стулья, мягкие диванчики, покрывающий потолок золочёный орнамент. Меж тем за арочными окнами продолжала простираться непроглядная темнота. Оглянувшись, Кеган увидел, что крыльцо пропало, и за спиной вместо выводящих наружу дверей оказалась глухая стена.
— Лир, это что за [ерунда], — Эммерих нахмурился. — Хотя может, без Лира реально не обошлось.
— Ты убил меня, брат, — повторил мальчик, шагнув к Кегану. Он держал спину неестественно прямо, разговаривал ровным голосом. — Сжёг, потому что всегда завидовал мне. Ненавидел, потому что я, а не ты, законный наследник. Я умер, а скоро умрёшь и ты. Ты никогда отсюда не выберешься.
Кеган несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, а затем мотнул головой, точно желая избавиться от морока. Комната, в которой они оказались, была ему хорошо знакома — гостиная в поместье семьи Аматрис. Именно здесь начался тот пожар.
— Люмен умер, — выдавил из себя Кеган, стараясь не смотреть на младшего брата, — и если это андер…
— Будь он андером, мы бы не слышали его, мы же не некрокинетики, — напряжённо напомнил Эммерих. — Думай рационально, Кеган. Ты устроил пожар. Ты сжёг своего брат…
— Больше похоже на то, что ты пытаешься вывести меня из себя, — нервно заметил Аматрис.
— Нет, слушай. Огонь — кремация — полностью исключает формирование немёртвого образа, андера, — упрямо продолжил странник, не сводя сканеров с Люмена. — К тому же, там, где тусуются андеры, температура понижается — сейчас этого нет. Это не твой брат, пташка. Оно лишь выглядит так.
Будто не замечая слов красморовца, мальчик продолжил:
— Тебе понравилось меня убивать. Ты давно этого хотел, но не находил повода, но вот мама сказала, что она отказывается от тебя, и ты выпустил свой огонь.
Визитёр, выйдя из тьмы, чуть качнул головой, и его внешность стала меняться. Он вырос и раздался в плечах, приняв облик взрослого человека. Черты перестали быть детскими — теперь это был мужчина лет тридцати. Волосы удлинились, почернели, потемнели и глаза. Сюртук превратился в дорожное пальто, на поясе возникли два меча и пистолет в кобуре.
Кеган понял, что смотрит в своё собственное лицо — прямо перед ними теперь стоял его двойник, точная копия, как если смотреть в зеркало.
Зал изменился, вновь принимая опустошённый облик — обугленная мебель, пятна копоти на стенах. Из ставших разбитыми окон задул сквозняк, разворошив возникший под ногами пепел. В глаза бросились лежащие на обожжённом паркете кости.
— Мне доставило удовольствие их всех убивать, — теперь двойник имитировал голос самого Аматриса. — Брата, слуг. Жаль, не получилось с матерью. Я действительно их всех ненавидел.