Хроношахид
Шрифт:
У стены справа что-то тренькнуло негромко, так, словно столкнулись в полете с крыши две сосульки. Кирилл обернулся, вцепился одной рукой в горлышко кувшина, второй в дверную ручку.
– Кто здесь? – спросил он, обращаясь к ближайшему светильнику, и пригрозил на всякий случай: – Лучше сам выходи, а то…
Невысокая гибкая девушка отклеилась от стены, прошуршала над плитами пола и остановилась в двух шагах от Кирилла. Захлопала длинными густыми ресницами над огромными черными глазами со «стрелками» и улыбнулась яркими губами через прозрачную, белую с серебряными нитями ткань. И тут же смутилась, опустила голову, в свете лампы Кирилл заметил,
– Прости мою дерзость, чужестранец, – голова под серебряной тканью склонилась, продемонстрировав длинную пышную косу, уложенную на затылке, – что осмелилась тебя побеспокоить. Я узнала, что ты прибыл из другой страны, и очень прошу тебя: расскажи мне о ней.
Голова взметнулась вверх, сжались маленькие кулачки, звякнули еле слышно пластинки золотого ожерелья на груди.
– О стране? – с опозданием сообразил Кирилл. – О какой стране? – И вновь уставился на девушку. «О чем она? Кто это? Что ей надо?»
Взгляд скользил по складкам длинной одежды, по мелкому узору шитья серебряными и золотыми нитями, но тщетно: ткань слишком тяжелая и плотная, ничего не разобрать, она в этих тряпках как кот в мешке, под покрывалом может оказаться как сушеная вобла, так и нечто более аппетитное. Как Марджана, например. У нее глазищи точно такие же были, особенно когда она злилась… А девушка словно и не замечала пристального взгляда иностранца, она прижала ладони к груди и заговорила – напористо и горячо:
– Ты сказал, что прибыл из Владимирского княжества Северо-Восточной Руси. Я ничего не слышала об этой стране, а я много училась. Я знаю философию, врачевание и введение в науку Гиппократа, я разгадывала загадки, чертила фигуры, рассуждала о геометрии и хорошо усвоила анатомию, – не сводя с Кирилла взгляда черных глаз под густыми ресницами, перечисляла девушка. – Я читала предания и грамматику, я сильна в логике, красноречии, счете и составлении календарей, знаю духовные науки и время молитвы, я уразумела все эти науки…
Из ее речи Кирилл понял едва ли половину.
– Подожди, подожди, – перебил он, – ты очень умная, это я понял. А как тебя зовут?
– Прости, я не назвала себя сразу. – Голова вновь согнулась под тяжестью длинных тяжелых волос, но Кирилл успел перехватить взгляд девушки. – Суфия, меня зовут Суфия.
– Очень красивое имя, Суфия, – повторил за ней Кирилл. – И что же ты хочешь узнать от меня?
– Все. Все о людях, о природе, обычаях, о ваших женщинах и мужчинах. Все о вашей жизни. Расскажи мне, прошу тебя, – выпалила она одним духом, растерялась от собственной смелости и стушевалась.
– Хорошо, – согласился Кирилл, – расскажу, так и быть. Спрашивай. – И гостеприимно распахнул дверь своей «камеры».
Но Суфия покачала головой, отступила назад и проговорила негромко:
– Не здесь, господин. Я предложу тебе померанцевую воду, шербет с розой, шиповником и кизилом, плетеных пирожных и пряженцев, начиненных мускусом, и пастилы, и пряников с лимоном, и марципанов, и сладких гребешков, и кади. И еще фисташек, и тихамского изюма, и миндаля. Если тебе будет угодно.
Кирилл увидел, что Суфия улыбается, а ее голова с черной копной волос снова почтительно склонилась.
– Будет. Я сейчас.
Кирилл поставил кувшин в угол, схватил рюкзак и выскочил в коридор. «Тихамский изюм. Это еще что такое, хотел бы я знать. Плетеные пирожные… Надо посмотреть». Он сделал несколько шагов вслед за девушкой, свернул за угол коридора, прошел дальше, еще за один поворот и остановился. Настоящие катакомбы, только это сравнение в голову и приходит, не заблудиться бы. Может, вернуться, пока не поздно, мало ли что? Черт с ним, с шербетом, без него вполне можно и обойтись.
– Вот сюда.
Суфия обогнала Кирилла и скрылась за выступом стены коридора. Послышался тонкий металлический звон, тихий скрип, Кирилл обошел препятствие и оказался перед открытой дверцей. Из нее в коридор выплыли белые клубы ароматного дыма и пропали в полумраке. Чтобы войти внутрь, ему пришлось пригнуть голову, дверь за спиной закрылась с тихим хлопком, в замке лязгнул ключ. Кирилл обернулся, но Суфия уже проскочила мимо и пробежать в комнату. Он только и успел заметить промелькнувший край синего платья и блеск украшений. Платка – серебряной сетки – на голове девушки уже не было. Кирилл обернулся и едва сдержался, чтобы не чихнуть от резких пряных запахов.
Сначала ему показалось, что он оказался в шатре, но присмотрелся повнимательнее к стенам и обстановке и понял, что ошибся. Обычная комната, как и его «камера», только под потолком два окна, а не одно, стены обтянуты полосами алой и сиреневой ткани с драпировками, на широкой низкой постели лежит красное, с золотыми нитями шелковое покрывало, множество подушек, подушечек и валиков с кистями. Пол закрывает толстый, с причудливым узором ковер, в углах две металлические вазы, украшенные чеканкой, в третьем на полу кальян с дымящейся чашей. Два низких столика уставлены блюдами и кувшинами, и, помимо обещанного изобилия сладостей, полно фруктов в низких широких вазах. Кирилл в нерешительности топтался в дверях, разглядывая заманчивый натюрморт: «Неплохо» Его внимание привлек вид блюда с пирожными, по виду они действительно напоминали гребешки. «Надо попробовать». Кирилл прошел в середину комнаты, осторожно обошел столик на кривых резных ножках и снова остановился. За спиной послышался шорох, Кирилл обернулся: Суфия нашла себе большую подушку и устроилась на ней рядом со столиком. Путь к отступлению был отрезан, Кирилл положил рюкзак на пол и сел на постель. Высокий керамический стакан перед ним тут же доверху наполнился прохладной и приятно пахнущей жидкостью.
– Шербет. – Суфия поставила высокий, с изогнутым горлышком кувшин на место и отщипнула от ветки черную виноградину.
Кирилл поднял стакан, отпил глоток. Превосходно, просто замечательно. Лимонный и апельсиновый сок щедро сдобрены ванилью и чем-то еще, знакомым, но сейчас трудно вспомнить. Не забыть бы потом уточнить.
Кирилл поставил посуду на стол и потянулся к блюду с пирожными, но отдернул руку.
– Ты хотела что-то спросить, – вспомнил он цель своего визита.
Суфия улыбнулась, покачала головой и бросила себе в рот еще одну виноградину, на этот раз зеленую.
– Сначала вот это, – она обвела рукой столик, – дела потом. Бери. – Обеими руками она подняла глиняное блюдо и поставила его перед Кириллом.
Халва, нуга с орехами и марципаном, печенье с глазурью, «золотой» карамельной стружкой и крупными «рубиновыми» бусами из леденцов – попробовать удалось только половину из украшавших стол изысков. Стакан наполнялся шербетом как по волшебству, Суфия улыбалась, и серьги в ее ушах звенели в такт движениям.