Хроновыверт [сборник]
Шрифт:
Беззвучно открылся люк, и в рубку вошел Климов. Был он невысок, хрупок, изящен, и лишь мелькавшие в слегка запавших черных глазах иронические огоньки позволяли отнести его в разряд людей, знающих, на что они способны. Подойдя к подкове пульта, в выемке которого стояли кресла командира и бортинженеров, он бросил в пустое кресло шлем мыслесвязи – эмкан – и сел рядом с Лозински.
– Дистанционное управление не работает. Мыслесвязь сейчас бесполезна, как бинокль слепому.
Лозински исподтишка разглядывал двоих спасателей и думал, что эти в общем-то очень разные люди в чем-то разительно схожи. Не холодным спокойствием глаз, неподвижностью лиц, одинаковостью реакций, нет – работники аварийно-спасательной службы постоянно готовы к действию, риску, и эта готовность, ставшая чертой характера, состоянием души и тела, наложила свой отпечаток на натуры, вылепила мужское в мужчинах, – но эти двое были похожи чем-то еще, заложенным в глубинах психики и жизненного опыта. Как же они оценивают ситуацию?
– Где Апхазава? – спросил Лозински, не меняя позы.
– Вот он я, – отозвался из коридора голос бортинженера-2, и в рубку вошел смуглый, черноволосый Булат Апхазава, перепачканный чем-то маслянисто-желтым. Он был хмур и неприветлив.
– Твоя оценка?
Апхазава постоял у пульта, рассеянно пощелкал кнопками бездействующего ручного управления.
– Автоматика не работает аж до седьмого уровня. И не будет работать, даже если координатор починит все свои исполнительные цепи.
– Это почему же? – спросил Сонин.
– Нештатный режим съел почти все запасы энергии. К тому же мы ослепли – ни один видеоканал не работает.
– Ручное управление тоже. – Лозински бросил взгляд на темный пульт. – Видимо, где-то порваны аксиальные цепи.
– Дела-а! – Климов оттянул воротник свитера. – Одним вам не справиться. Придется начинать ремонт без связи с координатором. И начать надо прежде всего с видео. Чем быстрее мы прозреем, тем раньше определим свои координаты.
– Как себя чувствуют спасенные?
– Почти все нуждаются в стационарном лечении. Не пострадали только женщины и Данич. Кстати, пятеро моих получили ожоги разной степени тяжести.
– Медикам что-нибудь нужно? Наша помощь?
– Нет.
– Тогда начинаем чиниться.
Спустя сутки координатор крейсера сумел устранить обрывы в информационных цепях (команд он все еще не слышал), и люди наконец узнали полный объем разрушений корабля. Ни о каком старте, конечно, речь идти не могла.
Прозрели и видеосистемы. Апхазава обнаружил это случайно, задев на пульте сенсор, включающий аппаратуру видеопередачи. Слепые стены рубки стали «прозрачными», распахнув людям пугающе близкий зев пространства.
Слева от корабля медленно поворачивалась голубовато-зеленая выпуклая стена планеты, из-за которой вынесло вдруг ослепительно желтый диск светила. Пятеро в немом изумлении долго смотрели на диск, заливающий рубку потоком золотого света, потом с тем же чувством разглядывали планету.
Крейсер скользил над Землей, сомнений не было, а светилом было Солнце. Корабль вели автоматы, координатор, не имея связи с хозяевами, сам принял командование на себя. Люди пока ничем не могли ему помочь.
– Вот так удача! – воскликнул наконец Апхазава. – Вынесло прямо к Земле, как в сказке! И вы еще будете уверять, что удачи не существует?! Я думал, нас забросило по крайней мере в другую галактику! А теперь живем! Не понимаю только, почему нас до сих пор не перехватили спасатели земного сектора – сутки крутимся у них на виду, если не больше.
Внезапно корабль содрогнулся, звенящий грохот донесся из его недр, по экрану мелькнули беззвучные синие полосы пламени. На панели координатора перемигнулись оранжево-красные огни и вспыхнула надпись: «Ракетная атака. Эквивалент до двух тротил-единиц».
Лозински послал мысленный приказ, но аппаратура мыслеуправления еще не работала, координатор не отозвался.
– А это еще больший сюрприз! – с угрюмым недоверием сказал Апхазава. – Час от часу не легче! Ракетная атака?! Кто это нас так встречает? Может быть, координатор поврежден и не способен правильно оценивать обстановку?
Никто ему не ответил.
Прошел час, другой, третий.
Еще два раза корабль был атакован ракетами – по оценке координатора. Приборы отмечали направленный поток радиоизлучения: за движением крейсера следили земные локаторы, но и этот факт тоже не укладывался в рамки привычных представлений, потому что поток излучения не соответствовал тому, что знали о земной технике локации инженеры корабля.
– Странное излучение, – бормотал Лозински, изредка посматривая на виом. – В таком диапазоне наземные РЛС не работали никогда. Что у них, пока мы летали, сменили диапазоны?
– Надо как можно быстрее ввести в строй бортовую станцию связи, – негромко произнес Сонин. – Истина станет известна лишь после налаживания связи.
– У меня такое впечатление, будто нас приняли за старинную военную ракету, – сказал Климов. – Но, с другой стороны, «ракетные залпы» – явная чушь! Если бы нас захотели сбить – давно сбили бы и без всяких ракет. Какое-то дикое несоответствие между современным техническим потенциалом и тем, как нас встречают. Куда-то подевалась вся орбитальная техника: ни тебе капсул метеопатруля, ни энергоузлов, ни орбитальных лифтов!..
– Шеф, – позвал Лозински бортинженер-1 Олег Малютин. – К вам на прием просится один из спасенных.
– Проводи его, не то без лифтов заблудится в переходах. Кто он?
– Некто Боримир Данич.
Лозински и Климов обменялись взглядами.
– Интересно, – пробормотал командир крейсера. – Что нам хочет сообщить этот юный представитель хомо супер?
Малютин вышел из рубки и через полчаса привел из медицинского отсека Данича.
Климов и Лозински уже были знакомы с Даничем, остальные его видели впервые, и лишь умение сдерживать себя не позволило им выйти за рамки приличного удивления.
Боримиру Даничу шел двенадцатый год. Это был хрупкий, прозрачноглазый мальчик, в меру подвижный, застенчивый и добрый. Ничего демонического в его облике не было: детское личико чуть более серьезное, чем положено по возрасту, светлые вьющиеся волосы, тонкая детская шея.
Родился он и рос до пяти лет обыкновенным ребенком, не обнаруживая никаких данных с приставкой «сверх». Но потом вдруг в нем проснулся исполин, сверхинтеллект, мальчик за четыре года закончил школу, институт Солнца, вошел в состав Ученого Совета Земли и стал автором двух открытий в физике вакуума, оставаясь все тем же пареньком, любящим детские игры, не чурающимся материнской ласки.