Хрупкие плечи
Шрифт:
– Здравствуйте,- подошла юная пастушка, явно с сожалением закрыв и забросив свое чтиво обратно в сумку.
– Что, с выходным сегодня не сложилось? Как обычно - пасешь овец?
– Чем не выходной? Я ж не огород перекапываю, - пожала плечами Руслана.
– Ишь ты… Присядь с нами… Расскажи как дела у мамы?
– Нормально.
– Она сейчас дома или в больнице?
– В больнице.
– А с вами дома кто?
– Сами.
– И не страшно?
– Нет…- девочка не была многословной. Скорей, отвечала из вежливости.
– А кушать-то кто у вас готовит?
– Сами. Что там готовить…- она снова пожала плечами.
– Ты ноги-то не
– Нет, так удобней, да и обувь на мне «горит» - неожиданно улыбнулась Руслана.
– А по дороге? Там же камни!
– Да сколько там тех камней – беззаботно отмахнулась девочка, а Гертруда вспомнила, как видела пару раз поутру, с какой скоростью этот ребенок выскакивает вслед за вылетающей за двор отаркой. Мгновение - и овцы скрывались за поворотом улицы, а за ними, только мелькнув босыми пятками, Руслана. При том, что далеко не новый асфальт на их улице в изобилии покрыт камнями, а иногда и кусками битых стекол, а за поворотом вообще начинается грунтовка, когда-то присыпанная шлаком да так и утоптанная… И ведь каждое утро так бегает, потом по балке целый день ходит и не ранится! У Гертруды вон дочка сломала каблук и прошла возле двора метров двадцать без обуви - так умудрилась ногу порезать! А у этой, словно каленые ступни, или кто под ее ногами камни и стекла убирает...
– Угощайся. Наверняка ж завтракала рано, а сейчас уже время к обеду – предложила подруга Гертруды, подвигая к девочке шпроты, подавая вилку, наливая компот в эмалированную кружку.
– Спасибо…- девочка, поколебавшись пару минут, робко подцепила вилкой маленькую рыбку из консервы, отломала кусочек хлеба.
– А как ты обедать ходишь?
– Мне мама приносит на балку еду.
– И что, ты до вечера с баранами тут сидишь?
– Ну, сидеть с ними не сильно получается. – улыбнулась Руслана.- Разве что загнать их в непролазные хащи, вроде тех, что у столовой, но потом же репяхи все фиг выберешь из шерсти. Лучше пусть тут бродят.
– У столовой? – Гертруда повернулась, и удивленно рассматривала находящиеся вдоль цепи ставков разделяющих село пополам, на расстоянии около полукилометра, большое двухэтажное здание, одновременно работающее и столовой, и гостиницей для приезжающего руководства.- А где там «хащи» ?
– А там, немного не доходя до столовой, есть небольшое ответвление у ставка, и там, в низине, такие заросли лопухов… Выше меня ростом. Овечки как зашли туда, так полдня и сидели. Я на баране даже поспать успела в обед. – рассмеялась беззаботно девочка под озадаченным взглядом женщин.
– Ой, все я побежала. Спасибо.- Руслана, положив вилку, стремительно сорвалась с места и умчалась догонять свою отару, которая постепенно убрела дальше по балке и начала сворачивать в сторону огородов.
– Как она интересно разговаривает… Задумчиво произнесла одна из подруг Гертруды.
– Сразу понятно – не местная.
– Та ладно тебе наших критиковать. – фыркнула вторая.
– Ну не скажи… Сравнение не всегда в нашу пользу. А может просто повезло с детьми цветоводше… Вот смотри, сами сидят дома, сами есть готовят, за хозяйством смотрят… Я вот на день к матери уехала, так мой оболтус, между прочим ее одноклассник, чуть крышу у дома не снес…А эти тихие - как мышки…
– Зато с мужем не повезло… Да и какими им быть при такой нагрузке? Они ж света белого не видят из-за работы. Я как-то видела их на огороде, так у них даже малая, которая ходит в садик, что-то там носит, рвет, помогает… - переговаривались женщины возле Гертруды
– Это да… Гоняет их Лида, наверное, как сидоровых коз…
– Ну не знаю. Здесь, видимо, сказывается не только это… Вон Татьяна своих тоже гоняет дальше некуда, а отвернется - все на улице, и работа вся стоит.
Гертруда смотрела вслед уходящей дальше по балке девочке. Потрепанное платьице, наброшенная, выцвевшая от времени, горчично- зеленая ветровочка (все явно с чужого плеча), босые ноги, на плече тряпочная сумка… Девочка выглядит бедно, но при этом отнюдь не несчастной… Задумчивой, занятой, может немного уставшей, что неудивительно (побегай целый день за овцами на балке), но не несчастной. А ведь она еще и в огороде постоянно работает, и готовить еду наверняка еще нужно, когда мать в больнице, и за сестрой смотреть. Странно, большинство девочек ее возраста такую одежду и во двор к живности, где никто, кроме свиней и кур, не увидит, не оденут, а она спокойно носит, и, что удивительно, выглядит в ней симпатичней некоторых, одетых в последние новинки. Толи потому, что она сама на удивление мало значения уделяет одежде, толи потому, что первой, при взгляде на нее, бросается совсем не одежда.
– Самостоятельные они… Что Руслана, что Вероника. Я недавно видела, как эта мелкая кнопка – Вероника, каталась на велосипеде. Учится, плохо получается, поворачивала, упала, ударилась, поцарапалась. Встала, слезы в глазах стоят, но молчит. Я к ней. Спрашиваю «ударилась?». Отвечает «да», и снова на велосипед… Другая б уже на ее месте домой с таким ревом убежала, что пол улицы б знало о трагедии, а эта встала и дальше поехала… И Руслана такая же… Молча встают и идут дальше… Все в мать. Лида тоже маленькая худенькая, но держится так, словно из стали вылита… Другая б уже или в запой, или по мужикам пошла, а эта нет, даже воевать пытается.
– А ты слышала, как ее выселить пытались?
– Да ты что? Куда ж их? На улицу?
– Не знаю, но говорят она стала на пороге и сказала «только через мой труп!».
– И что?
– Что, что, покрутились, поругались и уехали. Не драться ж с ней, на самом деле. А еще некоторые говорят - просто побоялись. По слухам, что-то нехорошее за спиной Лиды им привиделось. Говорят, Сергеевна чуть заикой после того визита не стала и наотрез отказывается к ней еще раз ехать.
– Та ты шо? Кто б мог подумать… И шо ж ей такое привиделось?
– Да черт их знает, разное говорят. Ты ж знаешь наше село, правды точно не услышишь, а версий… У кого на какую фантазии хватит. Но откуда-то слушок прошел?
– Может, просто оправдание себе искали? В кои-то веки представителей колхоза «послали», и они вернулись к председателю «несолоно хлебавши»- хохотнула одна из подруг Гертруды.
– Кто знает… Иногда кошка, припертая к стенке, становится опасней льва. Оставил бы в покое ее председатель… Мне кажется, эта тихая мышка и ему хребет переломает, если он ее к стенке припрет,- задумчиво произнесла Гертруда, невольно вспоминая давний разговор мальчишек про «чертовщину».
– Да ты не перегибай. Вон сместили ж ее до уборщицы у конторы, и ничего. И, вообще, если председатель решил ее выселить, значит выселит. И никакие героические фразы и «переляки» тут не помогут.
– Ой, не уверенна. Тем более, ей, вроде, инвалидность установили из-за того случая на ферме. Так что теперь ей колхоз еще и должен за испоганенное здоровье.
– Та мало ли, что кому колхоз должен.- отмахнулась собеседница Гертруды,- типа ты не знаешь, как все эти вопросы решаются. То просто ее пока пожалеть решили, а будет сильно умничать, быстро выставят на улицу, и пикнуть не успеет.