Хрупкий лед
Шрифт:
И Настя поняла, что так и замерла на пороге, осматриваясь. И сама дальше не шла, и тетю Наташу не пускала.
— Давайте. — Смущенно буркнула она, опустив глаза в пол.
Насте стало неудобно и стыдно, что она опешила и глазеет по сторонам, как какая-то дурочка. Но тетя Наташа, похоже, не сердилась, а с той же улыбкой, которая не сходила с ее доброго лица всю дорогу, подмигнула Насте и потянула ко льду.
— Что, интересно?
— Очень. — Честно, хоть и смущенно призналась Настя, вглядываясь вперед, в каток. Или поле? Она не знала, как это правильно называется в хоккее. — А что они там делают?
— Настя указала свободной рукой на лед.
— Играют в хоккей. — Шире улыбнулась тетя Наташа. — Вот, смотри. Есть две команды, и двое ворот. Шайба. Вон, видишь? Такой небольшой черный кружок на льду? — Настя присмотрелась, и действительно увидела. — Задача, почти как в футболе, как можно больше раз забросить эту шайбу в ворота противников клюшкой.
— Это, вон теми палками, что ли? — Переспросила Настя, глядя, как мальчишки на льду махали какими-то оглоблями. Такими же, как та, что торчала у Сашки из сумки.
— Ими. — Рассмеялась тетя Наташа.
— А где ваш сын?
Настя с любопытством прильнула почти к самому пластиковому ограждению, пытаясь отыскать утреннего знакомого среди нескольких ребят, которые с криками и суматохой носились по льду. Разобрать, кто есть кто, как казалось Насте, было почти невозможно. На всех были шлемы, закрывающие частью и лица, перчатки, какие-то накладки на руках и ногах. Да и, просто, ребята достаточно быстро меняли свои позиции, подчиняясь командам взрослого человека, который ездил между ними и наблюдал за тем, что творилось на льду. Не присмотришься, даже.
«Наверное, это тренер», решила Настя, наблюдая, как мужчина остановил одного игрока и принялся что-то тому втолковывать. Тут же, справа от нее, вскочил на ноги тот самый нервный родитель и, подобно самой Насте, прилип к ограждению всем телом. Даже ухо прислонил. Словно пытался разобрать каждое слово, которое говорил тренер.
Настя подумала, и решила, что это его сына, видимо, поучают.
— Вон тот, в синем шлеме. — Оторвав Настю от размышлений, тетя Наташа показала на одного из ребят.
Настя поискала глазами и, действительно, обнаружила своего знакомого. Хотя, то, что это он, она просто приняла на веру. Лица видно не было. Но, судя по тому, что именно этот парень, среди всех, кто сейчас остановился и ожидал, пока тренер закончит наставления, начал вдруг радостно махать рукой тете Наташе, это и правда был Саша. Если он и удивился, увидев Настю вместе с матерью — виду не подал. Тетя Наташа помахала сыну в ответ.
— А почему команды такие маленькие? — С интересом спросила Настя, прекрасно помня, что в футболе, который очень любил смотреть сторож их приюта, на поле бегала просто толпа игроков.
— Обычно команды состоят из пяти игроков на поле, и одного вратаря. — Охотно начала объяснять тетя Наташа. — Но сейчас, какая-то простуда скосила половину ребят, и ходит очень мало. Вот тренер и раздели их, видимо, как мог. По три, и, похоже, они по очереди занимают ворота.
— А ваш сын кто? Он нападает, или в защите? — Уточнила Настя, опять-таки, вспомнив футбол, про который ей много рассказывал Степаныч, не имеющий больше слушателей среди малолетних воспитанников приюта.
— Вообще, Эдуард Альфредович говорит, что у Шурика очень хорошие данные для нападающего. — С уже знакомой гордостью поделилась тетя Наташа. — Но сейчас — он их тренирует равноценно по всем позициям. Говорит, что нельзя выявить талант, пока не опробуешь его во всяком деле.
В этот момент, прервав пояснения, тренер отпустил воспитанника и поднес свисток к губам. Резкий свист нарушил относительную тишину, и зал тут же наполнился всевозможным шумом. Совершенно непривычным, и незнакомым для Насти.
Шорох, скрип, скрежет, и возмущенные крики ребят, толкающихся, стремительно носящихся по льду. Летящие во все стороны из-под лезвий их коньков, снежно-льдистые крошки. Грохот, когда они налетали друг на друга или на ограждения. Возмущенные возгласы и, даже, ругательства. За которые игроки тут же получали подзатыльники от тренера и окрики родителей. Стук клюшек о шайбу и щитки, а иногда и о лбы, прикрытые шлемами — все это внезапно показалось таким захватывающим и интересным, что Настя не могла оторвать взгляд.
Она забыла, что о чем-то разговаривала с тетей Наташей. Забыла о вопросах. Просто старалась не упустить ни одной детали, полностью погрузившись в то, что происходило на льду. Она пока еще не очень понимала, за что хвалил или наказывал тренер, не отстающий от ребят. Не разобралась в правилах и в том, кто за кого играл. Просто смотрела. И, из солидарности с тетей Наташей, а так же потому, что он был единственным знакомым ей здесь игроком — внимательно следила за Сашей. И радовалась тогда, когда забивал он, или просто, когда и парень, и его мама чем-то были довольны. Они-то, понимали побольше ее, и Настя так думала, что, видимо, в эти моменты Саша что-то делал хорошо.
Когда же, очередной свисток вдруг прекратил это действо, невероятное для нее, Настя еще несколько секунд оглушено хлопала глазами, так и не отлепившись от пластика. Не могла поверить, что уже все. Не будет сегодня продолжения и пора уходить. Но вереница ребят, выходящих «гуськом» со льда, очень красноречиво символизировала окончание тренировки.
Поняв, что, несмотря на все ее желание — больше ничего не будет, Настя с огорченным вздохом отвернулась. И хихикнула, видя, как забавно, немного вперевалку, цепляясь клюшкой за скамейки, в их сторону спешил Сашка. Хотя, честности ради, она не могла не признать, что приближался парень довольно проворно.
— Ты видла?! Мам! Видла?! — Еще метров за двадцать начал кричать парень, глотая отдельные буквы от радости. — Видела, как я их, а?! Пять бросков, мам! — Захлебываясь от гордости и восторга, делился он своей радостью, почти рухнув на скамью рядом с ними. — Пять попаданий!
Она внезапно ощутила себя настолько же лишней, как и у них на кухне. Это двое были семьей. А Настя — лишь сторонним наблюдателем. Стало грустно и очень-очень сильно что-то закололо внутри. Однако Настя не подала виду, привычно насупившись.