Хрупкое равновесие

Мистри Рохинтон

Омпракаш рыдал, вопил, бился в конвульсиях, стараясь выдернуть руки.

– Если будешь сопротивляться, я запихну тебя в чан с головой, – пригрозил отец, раз за разом опуская его руки в чан.

Присутствующие пытались остановить Нараяна: мальчик так истерически визжал, что с ним мог случиться припадок. «Это все-таки его первый день, – говорили они. – Дальше пойдет лучше». Но Нараян не отступал, и они еще час провели в дубильне.

Омпракаш не переставал плакать до самого дома. На крыльце Радха натирала свекрови голову кокосовым маслом. Обе женщины бросились утешать внука и впопыхах опрокинули

бутылочку. Рупа порывалась обнять мальчика, но его испугали жидкие, засаленные космы, закрывающие ее лоб. Он никогда не видел, чтобы бабушка так ужасно выглядела.

– Что случилось? Что сделали с моим веселым славным мальчиком?

Нараян рассказал, как они провели утро, и Дукхи только рассмеялся. Зато Радха от рассказа пришла в ярость.

– Зачем мучить мальчика? Ему нет необходимости заниматься грязной работой.

– Грязной работой! И это говоришь ты, дочь чамара? Говоришь – грязная работа?

Радху испугал этот взрыв негодования. Нараян впервые кричал на нее.

– Но почему он…

– Наш сын никогда не поймет, кто он, если не узнает, чем занимались его предки. Раз в неделю он будет ходить со мной! Нравится ему – или нет!

Радха бросила умоляющий взгляд на свекра и принялась вытирать разлившееся кокосовое масло. Дукхи кивком дал понять, что понял ее. Позже, оставшись с Нараяном наедине, он сказал:

– Я согласен с тобой, сын. Но что бы мы ни думали, раз в неделю – это всего лишь игра. Омпракаш никогда не поймет того, что испытали мы. И слава богу.

Остаток дня мальчик провел в кухне и, хныча, прижимался к матери. Та поглаживала его по голове, не отрываясь от готовки. «Пожалуйста, побудьте со мной, – со счастливым видом попросила она свекровь. – Мне еще нужно нарезать шпинат и приготовить чапати. Не представляю, когда закончу».

Рупа наморщила лоб.

– Когда сыновьям плохо, они вспоминают о матери.

Вечером, когда отец с закрытыми глазами отдыхал на крыльце, Омпракаш подкрался и стал массировать ему ступни, как – он видел – делала мать. Нараян вздрогнул и открыл глаза. Он увидел у своих ног сына, улыбнулся и протянул к нему руки.

Омпракаш бросился в объятия отца, обхватил ручонками его шею, и так они некоторое время сидели обнявшись, не произнося ни слова. Нараян разомкнул пальцы сына, понюхал их, а затем протянул ему свои.

– Видишь? Мы одинаково пахнем. Это честный запах.

Сын понимающе кивнул.

– Папа, а можно я еще разомну тебе ноги?

– Можно.

Нараян с нежностью смотрел на сына, который разминал ему пятки, растирал ступни, массировал каждый палец по отдельности, подражая методичной манере Радхи. Рупа и Радха стояли незаметно в дверях, радостно улыбаясь друг другу.

Еженедельные уроки по кожевенному делу продолжались еще три года. Омпракаша научили обрабатывать кожу солью, собирать плоды миробалана и делать из него раствор для дубления. Он научился изготовлять красители и наносить их на кожу. Это была самая неприятная часть работы – его сразу начинало тошнить.

Эти мучения закончились, когда Омпракашу исполнилось восемь лет. Его отправили к дяде Ишвару в ателье «Музаффар» для совершенствования в портняжном ремесле. Кроме того, в городской школе могли учиться дети и низших каст, а в деревне еще держались ограничения.

* * *

Радха

и Нараян не испытывали того одиночества, что выпало на долю Рупы и Дукхи, когда их сыновья проходили обучение у дяди Ашрафа. Новая дорога и маршрутные автобусы сократили разрыв между городом и деревней. Им легче было коротать время между частыми посещениями Омпракаша еще и потому, что в доме остались две маленькие дочки.

И все же Радха не могла отделаться от мысли, что у нее отобрали сына. Теперь ей полюбилась широко известная песня о птичке, которая была постоянной спутницей певца, а потом по непонятной причине улетела. Услышав знакомый напев, она неслась к недавно купленному транзистору «мерфи» и включала его на полную мощность, заглушая все вокруг. Когда же сын гостил дома, она не слушала эту песню.

Приезды Омпракаша не приносили сестрам никакой радости. Если он был дома, на Лилу и Рекху не обращали никакого внимания. Как только он ступал на порог родительского дома, сестры словно переставали существовать.

– Только взгляните на моего ребенка! Как он исхудал! – сокрушалась Радха. – Твой дядя кормит тебя или нет?

– Он просто растет – вот в чем дело, – объяснял Нараян.

Но Радхе нужен был только предлог, чтобы закармливать сына разными вкусностями, вроде сливок, сушеных фруктов, цукатов, и когда она видела, что он ест, ее переполняла радость. Время от времени она запускала пальцы в тарелку, выискивала особенно лакомый кусочек и нежно отправляла его сыну в рот. Ни один прием пищи не обходился без того, чтобы она хоть немного не покормила сына своими руками.

Рупа тоже наслаждалась видом с аппетитом чавкающего внука. Она сидела подле него, как арбитр, готовая смахнуть крошку с уголка его рта, подложить еды, пододвинуть стакан ласси [50] . На ее морщинистом лице появлялась улыбка, если в памяти ярко всплывали темные ночи, когда много лет назад она кралась в чужие сады, чтобы принести чего-нибудь вкусненького для Ишвара и Нараяна.

Сестры Омпракаша были молчаливыми свидетельницами этого пиршества. Лила и Рекха с завистью взирали на вкусную еду, но знали, что никакие их просьбы и протесты ни к чему хорошему не приведут. В те редкие моменты, когда рядом не было взрослых, Омпракаш делился с ними лакомствами. Но чаще девочки тихо плакали ночами в своих кроватках.

50

Ласси – прохладительный напиток в Индии. Самый простой вариант – хорошо взбитая смесь йогурта, воды, соли и специй.

Нараян сидел в сумерках на крыльце и, держа на коленях старческие ноги отца, массировал потрескавшиеся, усталые ступни. Завтра приезжал на неделю Омпракаш, которому исполнилось уже четырнадцать лет.

– Ах! – удовлетворенно выдохнул Дукхи, а потом спросил сына, видел ли тот новорожденного теленка.

Нараян молчал. Дукхи повторил вопрос, ткнув большим пальцем ноги Нараяна в грудь.

– Сын? Ты слышишь, что я говорю?

– Да, папа. Я просто задумался. – Сын продолжил массаж, глядя в темноту.