Хрупкое время Ауэны. Сборник научно-фантастических произведений
Шрифт:
Он вызвал гараж. На экране возникло лицо дежурного техника.
— Скажите, рейсовый еще не отправился?
— Нет, сэр. Заканчиваем профилактику.
— Попросите О’Брайена.
— Слушаюсь, сэр.
Тронхейм, нетерпеливо постукивая пальцами, продолжал размышлять о своем положении. Конечно, изоляция Лумера позволит сохранить в неприкосновенности опытные секции оранжереи, но примет ли комиссия его сторону? Нужны более ощутимые, доказательства и искать их нужно здесь, в кабинете профессора. Должен же он регистрировать свои наблюдения!
— Хелло, доктор, как ваши дела? — Рей О’Брайен встревоженно глядел на него с экрана.
— Рей,
— Я вожу почту, док, — обиделся О’Брайен.
— Понимаешь, это личная записка. Мне хотелось, чтобы ты передал ее адресату из рук в руки.
— Хорошо, док, сделаю. Только поторопитесь. Через час я уезжаю.
Написав официальный рапорт и короткую записку начальнику отдела Корренсу, Эрих запечатал их в отдельные конверты и поспешил в гараж. Рей уже ждал его у готовой в обратный путь машины.
— Ну, здорово, док. Я вижу теперь у вас все в порядке.
— Спасибо, Рей, — Тронхейм с добрым чувством пожал ему руку. — Без твоей помощи я бы не выдержал.
— Так вы его прижали, док?
— До этого, дружище, далеко, но кое-что сделано, и это главное. Оба письма передашь в институт психотерапии, лично моему шефу Корренсу. Ты его, вероятно, знаешь. Высокий такой, с нездоровой желтизной на лице.
Рей кивнул, заложил письма в комбинезон и полез в кабину. Потом вспомнив, высунул голову.
— Док, я ведь привез еще продуктов.
— Благодарю, Рей. Но ты прав лишь отчасти. Больше мне твои продукты не потребуются.
— Смотрите, док, вам жить.
Тронхейм помахал рукой. Вездеход тронулся с места и вошел в шлюзовую камеру.
Два дня Эрих тщательно просматривал научные материалы Лумера. В них содержались исчерпывающие сведения о селекции различных сортов, приведены линии скрещивания и даже графики ухода за каждой из групп растений, но нигде, даже намеком, не упоминалось об опытах со звуковыми частотами. Уже сам факт замалчивания опытов говорил не в пользу бывшего директора, тем не менее, Эриху в его сложном положении нужны были неопровержимые данные, изобличающие преступную деятельность профессора. Размышляя о характере Лумера, его педантичности, Эрих пришел к выводу, что такие данные существуют и, скорее всего, должны всегда быть под рукой, иначе ими трудно пользоваться повседневно. В поисках тайника Тронхейм скрупулезно, шаг за шагом, обследовал кабинет и, отчаявшись, вызвал сотрудников внутренней службы. Деловито осмотрев стены с помощью специальной аппаратуры, они принялись за пол. Вход в тайник обнаружился под письменным столом. Оказалось, что кабинет имел второй, нижний этаж. Теперь Эриху стало понятно, почему директор не принимал во второй половине дня и выключал видеофон. По заведенному распорядку он работал в своем тайном кабинете. Отпустив сотрудников, Тронхейм спустился вниз по винтовой лестнице.
Обстановка тайного кабинета профессора Лумера была более чем скромной: легкий письменный стол, кресло и многочисленная картотека, содержащаяся в идеальном порядке. Здесь были собраны все результаты многолетних исследований профессора в области влияния звуковых колебаний на жизнедеятельность растений. Нашел Эрих и рукописные материалы, в которых на большом числе экспериментов профессор Лумер делал четкие выводы об усвоении плодами растений разнообразной информации. В отдельном ящичке лежали карточки сотрудников станции. На некоторых из них стояли красные кресты. Перебирая карточки, Тронхейм обратил
Эрих просмотрел большую часть карточек, помеченных красным крестом. Записи были предельно краткими, но они неумолимо свидетельствовали о преднамеренном преступлении, холодном, расчетливом, с комментариями отклонений, с вариациями режима и указанием сортов и секций. Тронхейма бил озноб. Он выбрался на поверхность, и у него возникла неодолимая; потребность принять освежающую ванну. Выйдя из директорского кабинета, он лицом к лицу столкнулся с мисс Лумер. Она отшатнулась, глаза ее расширились не то от гнева, не то от испуга, но, так и не сказав ни слова, она прошла мимо.
— Элси!
Эрих догнал ее и тронул за плечо.
— Уберите свои грязные руки!
Тронхейм покраснел от обиды и загородил дорогу.
— Послушай, Элси. Я не скажу ни слова в свое оправдание, но хочу, чтобы ты просто посмотрела картотеку своего отца. Может, тогда ты не будешь думать обо мне так плохо.
— Ты все лжешь! Ты оклеветал отца. Я тебя ненавижу!
— Элси, — укоризненно покачал головой психобиофизик, — ты же врач. Неужели тебе не интересно посмотреть на карточки своих пациентов?
Мисс Лумер устало прижала руки к вискам.
— Каких пациентов? — спросила она с отчаянием.
— Твоих больных. Анри Фалька, например.
— Уйди, — тихо сказала Элси, осознавая суть разговора, но по ее тону Тронхейм почувствовал надлом в ее состоянии.
— Элси, рано или поздно это станет достоянием гласности. Лучше, если ты обо всем узнаешь из первоисточника. Я понимаю, как виноват перед тобой, но иначе поступить не мог.
— Что ты от меня хочешь?
— Просто посмотришь, и притом в полном одиночестве. Я не буду тебе мешать.
Они вошли в кабинет. Эрих приблизился к письменному столу и надавил на едва приметный гвоздик. Тяжелый стол плавно поплыл в сторону. Открылся люк в нижнюю комнату. Элси опасливо глянула вниз.
— Что это?
— Пройдем, — Эрих первым спустился по винтовой лестнице. — Как ты понимаешь, за такой короткий срок я не мог построить такой тайник. Вот карточки, помеченные красным крестом. Смотри.
Элси присела к столу и взяла первую карточку. Прочла, нахмурилась. Потом взяла вторую, третью. Волнение ее нарастало. Она то бледнела, то краснела, лихорадочно проглядывая карточки. Он доставал новые и бросал на стол.
— Хватит! — крикнула она и зарыдала. Слезы капали на карточки, исписанные аккуратным почерком профессора. Эрих осторожно отодвинул их на край стола и снова отошел к ящику.
— А вот карточка Элси Лумер. Рацион помидор. Секция два, три или один, в зависимости от тяжести проступка.
Элси выхватила карточку у него из рук и впилась взглядом.
— Лицемер! Дочь не пожалел…
Лицо ее исказилось гневом.
— Вот тебе! Вот тебе!
Она рвала карточку в клочья и топтала ногами. С ней началась истерика. Специальными пассами Эрих привел ее в чувство.