Хрупкое желание
Шрифт:
— Вы не видели Сэмюэля? — спросила я наконец, не в силах больше выносить сокрушительное молчание.
Мама покачала головой. Казалось, что это маленькое движение уже стоило ей слишком много энергии.
Папа отложил газету.
— Когда я в последний раз проверял, он еще спал.
— Он был очень пьян...
Папа покачал головой.
— Он не должен ходить пьяным перед тобой.
Я пожала плечами. Я больше не была ребенком. Со времени похищения Фины я увидела столько тревожных вещей,
— Думаю пойду поищу его, — сказала я, ожидая согласия папы.
Он кивнул, и я встала из-за стола. Я налила кофе Сэмюэлю и захватила печенье, прежде чем подняться наверх. За его дверью было тихо. Я постучала несколько раз, но за дверью не было слышно ни звука. В конце концов, беспокойство одолело меня. Пьяные люди могут захлебнуться собственной блевотиной. Что, если бы что-то подобное произошло с Сэмюэлем?
Я на сантиметр приоткрыла дверь и заглянула внутрь. Кровать была нетронута. Сэмюэль определенно не спал здесь прошлой ночью. Я повернулась и пошла вниз, в кабинет, где оставила Сэмюэля вчера вечером. Когда я вошла внутрь, мой желудок сжался.
Сэмюэль лежал на полу, рядом с ним стояла пустая бутылка из-под виски. Я поставила чашку и тарелку печеньем на столик и опустилась на колени рядом с ним, опасаясь, что он может не дышать. Мои глаза заметили, как поднимается и опускается его грудь. От него несло алкоголем. Я с силой начала трясти его.
— Сэм? Просыпайся.
Прошло несколько мгновений, прежде чем его глаза открылись, и он посмотрел на меня. Он защурился, словно свет слепил его.
— Что происходит? — он хмыкнул, посылая мне в нос еще одну волну запаха алкоголя.
Я слегка отодвинулась назад.
— Ты спал на полу. Ты, должно быть, был очень пьян.
Со стоном, он посадил себя в сидячее положение, склонил голову набок, его лицо сморщилось от боли.
— Блядь. Что... — понимание промелькнуло на его лице, будто он вспомнил вчерашние события. Он быстро спрятал свою боль и посмотрел на меня. — Что ты здесь делаешь?
— Я переживала за тебя, — сказала я. — И принесла тебе кофе. — я встала, взяла кофе и печенье. — Возможно он уже остыл. Я не знала, что ты здесь.
Сэмюэль взял у меня чашку.
— Спасибо, София. Ты просто спасительница.
Он выпил кофе двумя глотками, потом вздохнул и откинулся на спинку дивана, но не потрудился подняться с пола.
— Хочешь, принесу еще кофе?
Он усмехнулся.
— Должно быть, я выгляжу дерьмово.
Я прикусила губу.
— Ты не выглядишь хорошо.
— Ты слишком мила, — сказал он, и выражение его лица смягчилось.
Я протянула ему печенье и пошла за дополнительным кофе.
Я хотела помочь Сэмюэлю. Это отвлекало меня от всего произошедшего, и заставляло чувствовать себя полезной. Когда я вошла
— Кофе ещё есть? — спросила я.
Она удивленно посмотрела.
— Для Сэмюэля, — уточнила я.
Она улыбнулась, но жалость в ее глазах почти погубила меня. С раннего детства я усвоила, что жалость это нечто нежелательное. Жалость это дар, но все, что стоит получить, должно быть заслужено.
— Я могу приготовить свежий кофе.
— Да, пожалуйста, — сказала я.
Схватив несколько тарелок, я последовала за ней на кухню.
— Тебе не нужно мне помогать. Это моя работа, — сказала Аделита, забирая у меня тарелки и ставя их в посудомоечную машину.
Я смотрела, как она готовит кофе. Наша вторая горничная занялась чисткой кастрюли, но бросила на меня любопытный взгляд.
— У Сэмюэля похмелье? — спросила Аделита.
Моя защита взлетела вверх. Наши горничные практически жили в доме, так что вполне естественно, что они были свидетелями многого, но раскрывать уязвимость Сэмюэля все равно было неправильно.
— С ним все в порядке. Он просто хочет свежего кофе.
Я почувствовала облегчение, когда через пять минут вышла из кухни с кофейником дымящегося кофе. Сэмюэль не сдвинулся со своего места на полу, но, по крайней мере, съел печенье.
Выражение его лица смягчилось, когда он заметил меня, но я уже увидела темноту.
Я налила ему кофе, и он сделал большой глоток, шипя от обжигающего жара.
Я опустилась на пол рядом с ним, не зная, что сказать. После похищения Фины, Сэмюэль стал еще более замкнутым, и теперь, когда она сбежала, это, вероятно, не изменится.
Несколько минут мы сидели молча, Сэмюэль дул на свой кофе, а я погрузилась в свои мысли. В конце концов, я больше не могла этого выносить.
— Как ты думаешь, мы еще увидим Фину?
Сэмюэль напрягся.
— Она предала нас. Накачала меня наркотиками, чтобы спасти Фальконе. — он замолчал, но его суровое выражение лица сказало мне больше, чем слова.
— Она сделала это ради близнецов. Здесь, в Наряде, они никому не нравились.
Сэмюэль хмыкнул.
— Она могла отправить их в Вегас.
— Ты действительно думаешь, что Фина могла бы жить без своих детей?
Но Сэмюэль был не в том состоянии, чтобы прислушиваться к голосу разума.
— Что теперь будет? — спросила я.
Сэмюэль пожал плечами.
— Мы двинемся дальше. Серафина ушла, и на этот раз мы не будем пытаться ее вернуть. Возможно, однажды она придёт к нам, как только поймет, какой сумасшедший Римо Фальконе.
— Наряд примет ее обратно?
Сэмюэль отвел взгляд, и, несмотря на гнев и чувство предательства, в его глазах читался ясный ответ.