Хрущев. Смутьян в Кремле
Шрифт:
Для многих в мире было очевидно политическое поражение СССР. Не только советские ракеты, но и самолеты, и торпедные катера были выведены из Кубы. Правда, требование Хрущева о выводе ракет из Турции было в последующем удовлетворено. Однако американское руководство знало, что попытки Хрущева добиться решения берлинского и германского вопросов на его условиях под давлением ракет, размещенных на Кубе, провалились. Ко всему прочему неуклюжие действия Хрущева в разгар кризиса привели к ухудшению отношений СССР со своим новым союзником – Кубой.
Глава 3
СПОРЫ ОБ ИСКУССТВЕ И ИНТРИГИ В КРЕМЛЕ
Шумная пропаганда «победы разума», развернутая в советских средствах массовой информации, скрывала острую критику, которой подверглись действия советского правительства в Китае. В китайской печати достигнутый компромисс был назван «новым Мюнхеном». Китайцы отвергали утверждение Хрущева о том, что
Однако действия Хрущева были подвергнуты критике не только в Китае и Албании. Недовольство Хрущевым нарастало и внутри советского руководства. Вывод советских ракет с Кубы, и то, как это было осуществлено, делало его уязвимым для критики и со стороны его коллег-соперников в Президиуме ЦК. Тем более что далеко не все из них были довольны очередной организационной реформой Хрущева, которая была им подготовлена к пленуму ЦК КПСС. Еще в сентябре 1962 года Хрущев подготовил записку с предложением о разъединении местных органов партии на две части – промышленные и сельскохозяйственные. По словам Сергея Хрущева, его отец считал, что «народное хозяйство необыкновенно усложнилось, секретарь обкома или райкома, его аппарат не могут одновременно быть специалистами и в промышленности, и в сельском хозяйстве. А значит, нужно создать два параллельных аппарата». Таким образом, Хрущев исходил из того, что роль партийного аппарата в управлении хозяйством будет усиливаться.
Сергей Хрущев вспоминал, что сначала Хрущев изложил свои идеи Брежневу, Подгорному и Полянскому во время отдыха в Крыму. «Шел неспешный разговор о делах государственных. Потом пошли купаться. Отец, кстати, плавал плохо и пользовался надувным спасательным кругом из красной резины, напоминавшим велосипедную камеру. Разговор о разделении обкомов начался еще в воде, и, выйдя на берег, отец продолжил свою мысль. Наконец, он замолчал. Все тут же в один голос бурно, с энтузиазмом его поддержали. "Прекрасная идея, надо ее немедленно реализовать", – запомнилось мне тогда. Особенно был воодушевлен Николай Викторович Подгорный». Однако, судя потому, что эти же люди отменили это нововведение сразу же после отставки Хрущева, вряд ли они были искренны. Для недовольства новой реформой были серьезные основания. Позже Микоян уверял, что после разделения партийных органов на местах на сельские и городские "вообще неразбериха началась – кто за что отвечает и где"».
По мнению советологов У. Хайленда и Р. Шрайока, недовольством очередной реформой Хрущева и его поражением в ходе Карибского кризиса решили воспользоваться Козлов и его сторонники. Ноябрьский (1962 г.) пленум ЦК КПСС, созванный для обсуждения новой структуры партийных органов, мог превратиться в суд над Хрущевым. Видимо, не будучи уверенным в том, что его предложение о разделении партийных органов на промышленные и сельскохозяйственные получит после провала на Кубе поддержку, и даже в том, что он вернется с этого пленума Первым секретарем, Хрущев сделал неординарный ход.
Присутствовавший на пленуме мой отец рассказал мне подробно содержание доклада Хрущева, который не был полностью опубликован. В своем докладе Хрущев неожиданно стал рассказывать о том, что главный редактор «Нового мира» А.Т. Твардовский обратился к нему с просьбой помочь в публикации рассказа нового автора. Оказалось, что рассказ школьного преподавателя математики А.И. Солженицына «Один день Ивана Денисовича» был забракован идеологической цензурой. Как утверждал Хрущев, он был слишком занят, чтобы читать рассказ и поэтому попросил прочесть его своих коллег по Президиуму. Хрущев не уточнял, кому он дал читать этот рассказ, но из его слов можно было понять, что таких читателей было несколько. Как утверждал Хрущев, все прочитавшие рассказ в один голос стали убеждать его, что публиковать произведение Солженицына не стоит. Тогда, по словам Хрущева, он решил сам ознакомиться с содержанием рассказа и, прочтя его, пришел к выводу, что его обязательно надо издавать. Рассказ вышел на страницах ноябрьского номера «Новый мир». (А вскоре Хрущев сказал, что рассказ заслуживает Ленинской премии.)
Главная ценность рассказа, по мнению Хрущева, состояла в том, что в нем говорилось о тех преступлениях, которые творил Сталин, и надо, чтобы советские люди знали об этом. Затем Хрущев набросился на своих коллег: «Мне ясно, товарищи, что мы еще не до конца изжили из себя сталинизм, что он еще очень силен, в том числе и среди наших руководителей». Скорее всего, Хрущев имел в виду Козлова, но, возможно, не только его.
Мысль о том, что некоторые руководители партии не изжили в себе «сталинизм» содержалась и в стихотворении «Наследники Сталина» Евгения Евтушенко. Оно было опубликовано в «Правде» по инициативе Хрущева незадолго до пленума ЦК КПСС. В стихотворении говорилось:
Мы вынесли из Мавзолея его.Но как из наследников СталинаСталина вынести?!Иные наследники розы в отставке стригут,А втайне считают, что временна эта отставка.Иные и Сталина даже ругают с трибун,А сами ночами тоскуют о времени старом.Слова «покуда наследники Сталина есть на земле, мне будет казаться, что Сталин еще в Мавзолее» могли означать, что поэт и те, кто его поддерживал, желают физического уничтожения «тайных сталинистов». Только человек, очень неопытный в вопросах борьбы за власть, не мог понять, что поддержкой рассказа Солженицина и публикацией стихотворения Евтушенко Хрущев занес дамоклов меч над «тайными сталинистами» в Президиуме ЦК. Было ясно, что под предлогом борьбы за искоренение сталинизма может начаться кампания по устранению противников Хрущева. Хотя это место в речи Хрущева не было опубликовано [6] , но члены ЦК услышали, что в любой момент может быть развернута кампанию по изгнанию «сталинистов» из руководства страны.
6
Из части, посвященной «сталинской теме», в стенограмме были оставлены лишь очередные рассуждения Хрущева о Сталине, в которых покойный обвинялся в незнании жизни и нежелании посещать предприятия. – Прим. авт.
На пленуме Хрущеву не только удалось сохранить свое положение, но и добиться принятия желанного решения по разделению местных органов партии. Кроме того, он объявил о необходимости обеспечить ускоренное развитие химической промышленности. В этой отрасли Хрущев увидел очередную панацею, которая поможет стране решить хозяйственные проблемы. Одновременно он, видимо, решил расширить функции секретариата ЦК. В его состав были введены Ю.В. Андропов, В.И. Поляков, А.П. Рудаков и В.Н. Титов.
В то же время своими скрытыми угрозами Хрущев основательно напугал тех, кто прочел и раскритиковал рассказ Солженицина. Пока они не утратили своего положения, они решили дать отпор Хрущеву. С этого момента в руководстве страны начинается своеобразное перетягивание каната между Хрущевым и его сторонниками, с одной стороны, и Козловым и его сторонниками, с другой. Для этого Козлов и его сторонники постарались доказать Хрущеву, что его выбор рассказа Солженицина для атаки на них был ошибочным. Действительно, содержание рассказа Солженицина не укладывалось в те рамки борьбы против нарушений законности, которые установил сам Хрущев. До сих пор жертвы репрессий, о которых говорил Хрущев, были представителями высших эшелонов советской власти, обвиненных в измене Родине. Хотя в рассказе Солженицина были и представители «начальства», его главным героем был колхозник Иван Денисович, который не был политическим заключенным. Рассказ вызывал чувство возмущения не несправедливым обвинением героя, а тяжестью тех условий, в которых он находился. Поддерживая рассказ Солженицина, Хрущев должен был признать несправедливой саму систему наказания в СССР, которая по своей сути не изменилась и при Хрущеве. Но вряд ли к этому был готов Хрущев. Во всяком случае те, кто критиковал рассказ, могли обратить внимание Хрущева на то, что они к этому не готовы.
Первый контрудар противники Хрущева решили нанести по рассказу «Один день Ивана Денисовича» и его автору. Были предприняты усилия для того, чтобы не допустить присуждения Солженицину Ленинской премии за его рассказ. На заседании Комитета по Ленинским премиям против одобренного Хрущевым рассказа неожиданно выступил первый секретарь ЦК ВЛКСМ С. Павлов. Позже он утверждал, что ему «показалась нелепой сама мысль присудить премию имени Ленина за книгу, в которой рассказывалось о подробностях лагерного быта». Павлова поддержал космонавт Герман Титов. Павлов вспоминал, что «вечером того же дня» ему позвонил председатель КГБ В.Е. Семичастный, который предупредил его: «Завтра тебе будет еще труднее: защитники Солженицина готовятся к атаке. Я пришлю тебе следственное дело». Возможно, в следственном деле Солженицина имелись какие-то материалы, которые можно было истолковать таким образом, что ему не следует присуждать Ленинскую премию. Также ясно, что Павлов и Титов выступали при скрытной поддержке руководства КГБ, а возможно, и ряда других видных деятелей страны.