Хрущев. Творцы террора
Шрифт:
У меня было другое мнение. Я единственное, что сообщу - кое-какие мои поправки были приняты по вопросу о социализме, но коренным образом я вопроса не выдвигал. И опасность была в том, что в нашей группе, довольно пестрой по своим установкам, фактически пестрой, мог произойти раскол, ничего хорошего не обещавший, так как дело для партии было неподготовлено.
– А доклад Хрущева обсуждали на Политбюро?
– Обсуждали. Большинство поддерживало. Безоговорочно:»1
Еще бы они не поддержали! Из тех, кто упомянут в протоколе, - Аристов, Беляев, Сабуров, Первухин, Суслов, Пономаренко, Шепилов - люди, чья серьезная партийная биография началась уже после 1938 года, Шверник - старый партиец, но по своему положению лидера ВЦСПС он не знал всей подоплеки репрессий. Для них доклад Поспелова вполне мог стать шоком, после которого они проголосовали бы за что угодно. Булганин - старый соратник Хрущева, будет молчать. Оставались Молотов, Каганович, Ворошилов - те, которые знали все. Но они тоже промолчали - не в первый раз. Молотов сам по этому поводу говорит:
«Некоторые: предъявляют Молотову обвинение: "А чего же вы молчали на XX съезде?" Значит, это не так просто. А разве правильно было молчать?.. Молчание - знак согласия, так обыкновенно говорят. Вот и получилось, что молчал, значит, согласился. Никто, даже противники, в том-то и дело, не могут мне предъявить, что я был согласен с Хрущевым, а вот то, что промолчал, - это факт».
У Кагановича память несколько «лучше».
«Чуев.Как вы ему разрешили этот доклад читать?
Каганович.Президиум ЦК вынес решение создать комиссию, которая бы разобралась во всех делах по репрессиям: Комиссия разбиралась, выезжала на места, составила доклад, доложила Президиуму. Президиум начал анализировать и вынес решение: после съезда собрать пленум ЦК и на нем заслушать доклад комиссии. И сделать потом политические выводы. Оценить то, что было».
То есть Президиум ЦК принял достаточно обоснованное решение: собрать пленум и на нем заслушать доклад комиссии. По-видимому, этим и завершилось заседание 9 февраля, сумбурный протокол которого приведен в приложении.
Но 18 февраля Поспелов и Аристов представили Хрущеву, наверняка по его заказу, совершенно другой текст. В этом проекте доклада очень мало говорилось о собственно репрессиях, почти не было цифр, зато появились ссылки на «ленинское завещание» и многочисленные «наезды» на Сталина с совершенно другим итоговым выводом: «Центральный Комитет партии считает установленным, что главную ответственность за допущенное в 1937-1939 годах массовое необоснованное репрессирование многих честных коммунистов и беспартийных советских граждан несет И. В. Сталин». Хрущев еще кое-что добавил, и в итоге получился тот текст, который он прочел на съезде и который потом был растиражирован по всей стране. Так что Президиум ЦК он попросту обманул.
Обманул Хрущев и пленум ЦК, состоявшийся накануне съезда, 13 февраля.
Из стенограммы выступления И. С. Хрущева на пленуме ЦК 13 февраля 1956 года:
«Хрущев.Есть еще один вопрос, о котором здесь нужно сказать.
Президиум Центрального комитета после неоднократного обмена мнениями и изучения обстановки и материалов после смерти товарища Сталина чувствует и считает необходимым поставить на съезде Центрального Комитета, на закрытом заседании: доклад от ЦК о культе личности.
Почему, товарищи? Сейчас все видят, чувствуют и понимают, что мы не так ставим вопрос о культе личности, как он ставится в свое время, и это вызывает потребность получить объяснение, чем это вызывается. Мы, правда, объяснили, и достаточно веско объяснили, но нужно, чтобы делегаты съезда, которые были на съезде, чтобы они все-таки больше узнали бы и почувствовали, поняли бы больше, чем это мы сейчас делаем через печать. Иначе делегаты съезда будут чувствовать себя не совсем хозяевами в партии. Поэтому они должны для того, чтобы объяснять большой поворот, который произошел, иметь больше фактического материала. Я думаю, что члены пленума с этим согласятся:
Голоса. Правильно».
В чем здесь обман? Дело в том, что о «культе личности» говорили неоднократно, начиная с марта 1953 года. Вот только вкладывали в это понятие совсем другой смысл. Никто не имел в виду культ личности Сталина. Говорили о недопущении «культа» впредь, то есть чтобы на будущее ни один из партийных вождей не занял бы исключительного положения, молчаливо исходя также и из того, что среди нынешних партийных вождей нет другого деятеля такого масштаба, который позволил бы ему стать единоличным лидером. Естественно, что мог иметь пленум против выступления по этому вопросу? Никто ведь не ждал, что Хрущев обрушится на Сталина, и уж тем более никто и предполагать не мог, что это будет сплошная оголтелая ложь, как не предполагали и двадцать, и сорок лет спустя. Знаете, все-таки тогда главе государства еще доверяли. Это уже потом, когда власть стала врать постоянно, непрестанно, даже когда в этом не было необходимости, у нас от этого отвыкли.
А Хрущев вывернул все так, что после его доклада под словами «культ личности» стал подразумеваться именно Сталин. И, кстати: говорят, что история повторяется дважды: один раз в виде трагедии, второй - в виде фарса. Не дважды она повторяется, а многократно, в виде целой цепи фарсов. Осудив Сталина, Хрущев тут же создал собственный культ, и следующий генсек повторил то же - а куда им деться, Россия без царя не живет. Но поскольку личности были несколько иного масштаба, то вместо эпической драмы получился сплошной «Комеди клаб». Каждое очередное правление начиналось с надежд, а заканчивалось анекдотом:
Что было потом? Каганович вспоминал:
«Даже, по-моему, после выборов это было или до: (т. е. в самом конце съезда.– Е. П.) В кулуарной комнате съезда, куда мы обычно выходили, собрали вдруг Президиум ЦК - кто стоя, кто сидя - комната маленькая. Раздали нам красные книжки.
Хрущев сказал:
– Надо выступить на съезде.
Мы говорим, что условились на пленуме ЦК - после съезда, в спокойной обстановке выработаем резолюцию. Съезд уже кончился. Мы выступали с речами едиными, мирно, без раскола.
– Надо сейчас, - говорит Хрущев.
Полистали, посмотрели, даже как следует не прочитали, не успели. А съезд ждет. Перерыв сделали. На пятнадцать минут. Мы идем заседать - заседание комиссии Поспелова.
Хрущев потом написал: предложили, чтобы я сделал доклад. Это он врет. Он сам сказал: "Я сделаю доклад". Возражали. Возражал я, Молотов, Ворошилов. Не скажу, чтобы мы активно выступили против: Невозможно было. Факты были, факты есть, съезд ждет: Но активно не решились, невозможно это. Может, это ошибка наша была. Расколоть съезд не хотели. Из-за стремления к единству не хотели расколоть съезд».