Хрущев. Творцы террора

Прудникова Елена Анатольевна

Несмотря на истерию, захлестывавшую партию и НКВД, далеко не все пошли у нее на поводу. Об этом говорит, в частности, итоговый список результатов операции по приказу № 00447. Воистину «все оттенки смысла умное число передает»:

Операция, как мы помним, формировалась «снизу вверх» - на местах сами определяли размах репрессий. А теперь возьмем сводную таблицу итогов «кулацкой» операции и посмотрим. Вот, например, Коми АССР. На «призыв партии» откликнулись быстро - 10 июля. 211 человек по первой категории (55 «кулаков» и 156 уголовников), 221 по второй (соответственно 117 и 104). 30 июля, в приказе, им это число изменили: 100 и 300. Обычно регионы без спора принимали ежовские цифры. Но эти 28 августа шлют новый запрос, где упорно гнут свое: 211 и 221 человек. Ни на одного ни больше, ни меньше.

Что это значит? Так ведь ясно что: органы внутренних

дел в Коми работали. У них на учете было совершенно определенное количество людей, на которых не хватало объективных данных для привлечения к суду, и они воспользовались стечением обстоятельств, чтобы с ними разобраться. Разобрались. И все. Больше ни одного запроса из Коми не поступило.

(Приведу пример. В любом микрорайоне Санкт-Петербурга и соответствующие службы, и окрестное население прекрасно знают, кто и где продает наркотики. И как вы думаете, если сейчас выйдет аналогичный приказ, неужели же им не воспользуются? И милиция торговцев за решетку потащит, и население тут же засыплет сообщениями, кто и где. Но вовсе не факт, что это перейдет в массовый террор.)

А вот соседний регион - Карелия. Здесь, получив 2 июля предложение Политбюро, от такого поворота событий попросту ошалели. 10 июля робко сообщили: а нельзя ли расстрелять 12 человек и выслать 74? Можно, ответило Политбюро.

Затем либо сами сообразили, либо им кто-то разъяснил, что происходит, потому что в приказе были уже другие лимиты: 300 по первой категории и 700 по второй. (То, что запрос не найден, ни о чем не говорит: раз есть лимит, значит, было и требование.)

Потом карельские товарищи вошли во вкус. В сентябре прислали еще один запрос: нельзя ли расстрелять еще 250 человек? Тот повис в воздухе (по-видимому, просьба адресовалась партийным властям, и те не позволили). Тогда чекисты засмеялись: не умеете вы дело делать. Вот как надо! И послали по своей линии, в НКВД, просьбу: по первой категории - еще тысячу человек. Товарищ Ежов им разрешил. Машина завертелась дальше.

В Карелии в основном стреляли. По первой категории было репрессировано 4679 (по другим данным, 3935) человек, отправлено в лагеря всего 1045 (950) человек. Причем из них «кулаков» (интересно, откуда они в лесном крае) - 957 человек, уголовников всего 669, зато «других контрреволюционных элементов» - 3259 человек. Ясно, что происходило? Ну как же: «красный террор» почти что в чистом виде. Стреляли всякого рода «бывших», священников, церковных активистов:

Возьмем теперь Московскую область, вотчину товарища Хрущева. Уже 10 июля он подал свою заяву. По первой категории - 8500 человек (из них 2000 «бывших кулаков») и 6500 уголовников. По второй - 5869 «кулаков» и 26 936 уголовников. Ну, теперь мы знаем, где была в то время криминальная столица России!

Впрочем, не будем спешить. Дадим еще раз слово Юрию Жукову.

«Давайте задумаемся, а откуда, например, в Московской области летом 1937 года, когда борьба с кулачеством давно уже канула в Лету, вдруг объявилось почти 8 тысяч кулаков? И более 33 тысяч уголовников? Что это были за уголовники и кулаки? Пока историкам не дадут возможность точно, по документам, проверить, кто были эти люди, мы так и будем только предполагать: Но уж позвольте мне свое предположение высказать, тем более что я в нем глубоко уверен. Судя по численности репрессированного народа, это прежде всего те самые крестьяне, с которых совсем недавно, всего только год с небольшим назад, Сталин и Вышинский сняли судимости по закону о "трех колосках" и которым вернули избирательные права в надежде, что они все-таки простят Советской власти ее революционные перегибы и теперь проголосуют за ее новый, конституционный и парламентский строй».

А в самом деле, почему бы крестьянина, отсидевшего по «закону о трех колосках», не зачислить в «воры-рецидивисты» и не приписать к уголовникам? (И вообще бумажка в духе Никиты Сергеевича, сделанная с любовью к искусству: по первой категории круглое число, по второй -с точностью до человека: На самом деле это просто разные варианты туфты, но он даже здесь не может придерживаться одной линии - натура свое берет:)

Дальний Восток. Этому краю просто фатально не повезло. Сначала там действовал один из самых кровавых чекистских палачей - начальник УНКВД Люшков в компании с первым секретарем товарищем Варейкисом (тем самым, который более двух часов разговаривал со Сталиным 1 июля после пленума). С самого начала они затребовали около трех тысяч на расстрел и три с половиной тысячи отправить в лагеря. (Тут надо еще учитывать

население: на Дальнем Востоке в то время проживало 2,5 миллиона человек - в 2,5 раза меньше, чем в Западной Сибири. Так что Варейкис был лишь чуть-чуть «гуманнее» Эйхе). 21 января Люшков затребовал еще 8 тысяч человек по первой категории и 2 тысячи по второй. Близость крайне опасной границы с захваченной японцами Маньчжурией сыграла свою роль - он и эти лимиты получил, хотя к тому времени операция по стране уже заканчивалась. А летом 1938 года Люшков бежал к японцам - скорее всего, потому, что как раз к этому времени начали разматывать антиправительственный заговор на Дальнем Востоке. После его бегства разбираться туда поехал лично заместитель Ежова товарищ Фриновский, второй человек в НКВД. 6 июля он прислал телеграмму, где говорилось примерно следующее: народу Люшков перебил много, но совершенно не тех, и вообще работа велась поверхностно. В порядке углубления поверхностной работы он потребовал новый, беспрецедентный лимит: по первой категории - 15 тысяч человек, по второй - 5 тысяч. Второму человеку в НКВД еще доверяли, или же по какой другой причине - но лимит он получил. Соединенными усилиями два доблестных чекиста перебили полтора процента населения края. И это в обстановке военной угрозы, на одной из самых опасных границ. Уж тут-то «фантастический характер истины» вылезает как нигде. Действительно, немцы - они все-таки европейцы, белые люди. Но надо очень постараться, чтобы население встречало с цветами известных своей жестокостью японцев:

Так что, как видим, очень многое зависело от личностей, хотя и далеко не все. Сталинцы на местах, как и в ЦК, погоду не делали, однако иной раз ее делали просто честные люди, по большей части, надо полагать, чекисты, ибо от партийцев зависело меньше:

Каким был механизм? Телеграмма от 2 июля адресовалась не первым, а всем секретарям. Получив ее на местах, естественно, знакомили с ней если не весь обком, то хотя бы секретарей, которых было несколько, и начальников УНКВД. Затем вопрос выносился на обсуждение, и дальше все уже зависело частично от соотношения сил, а в основном - от данных, предоставленных работниками НКВД. Так что репрессии шли даже там, где регионами руководили сталинцы. Более того, Ленинградская область, где Первым секретарем был Жданов, пользовавшийся доверием Сталина до конца жизни, стала одним из самых «кровавых» регионов.

Показательно, что ни Жданов, ни занятый экономическими делами Берия в состав «троек» не вошли. А вот Эйхе, Евдокимов, уже упомянутый нами Прамнек из Донецка - вошли. По-видимому, другая работа казалась им менее важной. Конечно же, вошел и Миронов, чтоб такая кровавая баня - и обошлась без него?

Так что личность есть личность, но и она должна считаться со стихией. Что мог сделать пусть даже очень твердый сталинец Берия в традиционно троцкистской и националистической Грузии? Самому бы живым остаться: Серго Берия вспоминал, что было время, когда его отец постоянно ожидал ареста. Не дождался. Возможно, лишь потому, что у Политбюро было одно четко оговоренное право - право вето на арест партийных функционеров.

В 1935 году вышло совместное постановление Совнаркома и Политбюро «о порядке производства арестов», действовавшее и в 1937 году. Из постановления Политбюро от 21 июня 1935г.:

«3. Разрешения на аресты членов ЦИКа Союза ССР и ЦИКов союзных республик даются лишь по получении органами прокуратуры и НКВД согласия председателя ЦИКа Союза ССР или председателей ЦИКов союзных республик по принадлежности.

Разрешения на аресты руководящих работников Наркоматов Союза и союзных республик и приравненных к ним центральных учреждений {начальников управления и заведующих отделами, управляющих трестами и их заместителей, директоров и заместителей директоров промышленных предприятий, совхозов и т.п.), а также состоящих на службе в различных учреждениях инженеров, агрономов, профессоров, врачей, руководителей учебных и научно-исследовательских учреждений - даются по согласованию с соответствующими народными комиссарами.

4. Разрешения на арест членов и кандидатов ВКП(б) даются по согласованию с секретарями районных, краевых, областных комитетов ВКП(б), ЦК нацкомпартий, по принадлежности, а в отношении коммунистов, занимающих руководящие должности в наркоматах Союза и приравненных к ним центральных учреждениях, - по получении на то согласия председателя Комиссии партийного контроля.

5. Разрешения на аресты военнослужащих высшего, старшего и среднего начальствующего состава РККА даются по согласованию с наркомом обороны» .