Хрущевская «оттепель» и общественные настроения в СССР в 1953-1964 гг.
Шрифт:
Имела свое хозяйство, огород и сад токарь предприятия п/я 30 в Каменске-Уральском Ф.Н. Соловьева. Вспоминают, как приходилось платить 300 литров молока с коровы и 50 яиц с курицы, рабочий Загорского оптико-механического завода В.Н. Горюнов и жительница поселка Борисоглебский в Ярославской области А.В. Куклева. О 310 литрах молока с коровы говорит Е.П. Соколова из села Солодилово Воловского района Тульской области. «Люди в деревне встретили это известие с ликованием, — свидетельствует сын курских агронома и учительницы В.Р. Червяченко. — Многие сожалели, что вырубили плодовые деревья и кустарники из-за налога». С радостью восприняли снижение налога жители подмосковного села Верескино — слесарь Химкинского самолетостроительного завода А.В. Ашурков и вулканизатор Останкинского молочного завода 3. Т. Горячева. Обрадовало оно и домохозяйку из Косино Т.И. Калиничеву, и учительницу из деревни Бурейка в Тюменской области В.П. Торопову («Маленков развязал руки
Стало легче жить, по словам А.А. Гараниной из деревни Дерюзино (колхоз «Заря») в Дмитровском районе: «До этого продавали имущество, чтобы заплатить налоги». Были рады и в семье школьницы А.А. Корзуновой из деревни Садино в Боровском районе Калужской области: «Только при нем и вздохнули. Ведь раньше драли этот налог как шкурку с белки. Однажды нечего было взять за неуплату налога, забрали отцовское пальто». Были довольны близкие слушателя Харьковского военного авиационно-иженерного училища Л.С. Найды, жившие на Полтавщине, поскольку теперь не нужно было рубить фруктовые деревья и корчевать ягодники, да и учетчики перестали ходить по приусадебным участкам. По словам колхозницы Н.Г. Захарьиной из Сосновки Козловского района Мордовии, «ходили слухи, будто Маленков проехал по всем колхозам и, куда ни зайдет, везде грязь и бедность, поэтому решил снизить налог».
«Люди сами стали продавать свои продукты — молоко, мясо», — вспоминал житель станции Лось в Подмосковье М.М. Гурешов, видя в этом заслугу Маленкова. Помимо имевшегося уже десятка кур родители Л.Н. Спиридоновой в дерене Старосьяново Подольского района завели козу с козлятами. У жителей смоленской деревни Ключики появились скот, продукты и даже деньги, и они, в частности, 3. А. Яненкова, «полностью поддерживали Маленкова». Военнослужащий Е.М. Дубовицкий, родители которого проживали в тамбовской деревне Чугуновка, также свидетельствует, что «крестьяне облегченно вздохнули», и также видит в этом заслугу Маленкова, которому, будь его воля, он «отдал бы правление страной». С именем Маленкова связывали снижение сельскохозяйственного налога колхозник В.Ф. Поляков из деревни Хлевино Лопасненского района, водитель Артиллерийской академии С.П. Воблов. «Начал хорошо, — уважительно отзывался о нем инженер машиностроительного завода в Ромнах Л.Ю. Бронштейн, — хочет что-то сделать», В деревне, куда ездила в отпуск фельдшерица Реутовской хлопкопрядильной фабрики Е.Т. Назарова, считали, что «лучше Маленкова нет». Водитель автобазы Центросоюза Н.В. Рыков свидетельствовал, что благодарные мужики называли маленковским граненый стакан, наполненный до краев самогоном. «Крестьянин вздохнул», — признавал и рабочий завода № 30 в Москве А.И. Кирьянов{203}.
Снижение сельскохозяйственного налога не затронуло 31% опрошенных в 1998 г. и 30% опрошенных в 1999 г. Никаких налогов не платила со своего огорода в зоне отчуждения железной дороги нормировщица 22-й дистанции пути (станция Чаплыгин в Липецкой области) А.А. Орлова. Не брали налогов с приусадебного участка учительницы Моносеинской сельской школы в Лотошинском районе Московской области М.Ф. Журавлевой. «Радовались снижению сельхозналога и все те, кого это не затронуло», — говорила Л.Т. Трофимова из Ярославля. Родственников в деревне не было у рабочей 1-го часового завода О.Н. Гуськовой. Не общалась со своими деревенскими родичами повар кафе-ресторана «Столешники» Е.В. Глазунова. Не знала мнения своих родителей-колхозников из Шаховского района, наверно потому, что уже не была связана с ними и ей не было известно, как они живут, К.Г. Кудрявцева, работавшая на заводе оптического стекла в Лыткарино. Инженер ОРГ «Алмаз» в Москве А.И. Митяев счел необходимым отметить, что «это заслуга Хрущева, а не Маленкова»{204}.
Поверили обещаниям накормить, одеть и обуть народ за два-три года, надеялись на их выполнение 43% опрошенных в 1998 г. и 45% опрошенных в 1999 г. И подавляющее их большинство — из числа тех, кого прямо или косвенно коснулось снижение сельскохозяйственного налога. Поверил, «учитывая, с какой скоростью была восстановлена страна после войны», железнодорожный проводник из Николаева В.А. Попов. Веру в лучшее укрепляло регулярное снижение цен. На ежегодно снижавшиеся цены указывала В.С. Безбородова, поступавшая тогда в Московский областной педагогический институт им. Крупской. «В деревне никто уже не голодал, пища была простая, но достаточная, — рассказывал В.Р. Червяченко из Курской области. — Все надеялись на то, что больше будут получать денег. У молодежи появилась потребность хорошо одеться». «Стали сытыми, будем и обутыми», — говорила А.А. Комарова из колхоза им. 8 марта в деревне Захарове Малоярославецкого района Калужской области{205}.
«В то время все верили властям», —
Маленкову «верили все от малого до большого», — уверен был колхозник В.Д. Жаров из деревни Марково в Лотошинском районе Московской области. «Поверили и сначала так было», — утверждала А.М. Винокурова из тульской деревни Бряньково. «Так бы и было, если бы правительство не изменилось», — уверена работница дорожно-эксплуатационного участка в Балашихе А.И. Яковлева{207}.
Поверил потому, что уж очень этого хотелось, сантехник из Щелково Н.И. Караманов{208}. «А что еще оставалось делать?» — говорил рабочий Красногорского оптико-механического завода В.Д. Бакин. «Человек уж так устроен, что обречен верить в светлое будущее», — философствовал инженер из Фрязино В.С. Сологуб. Не верить было нельзя, говорила счетовод из деревни Орловск в Марийской АССР Р.С. Савенцева: «К этому привыкли. В сердце затаилась надежда. Все хотели жить лучше». Верили «по своей наивности», — замечает овощевод Е.П. Макарова из совхоза «Черновский» в Куйбышевской области{209}.
Разработку и проведение в жизнь провозглашенного Маленковым курса поддерживала часть руководящих работников и ученых. В их глазах определенные им задачи развития народного хозяйства с преимущественным вниманием к производству товаров народного потребления приближали к пониманию социализма как общественного строя, целью которого является создание человеку труда наиболее благоприятных условий жизни. И они полагали, что новая ориентация социально-экономической политики открывала путь к реализации ленинских (как тогда говорили) методов хозяйствования, основанных на максимальном учете интересов трудящихся. Ставший в то время модным докладчиком главный редактор газеты «Правда» Д.Т. Шепилов, заявки на выступления которого не успевали удовлетворяться, говорил, например, в Академии общественных наук при ЦК КПСС:
— Произошли изменения, товарищ Маленков поведет по другому пути. Мы теперь займемся наконец-то бытом. И не только стандартные не отличимые одно от другого платья будут. И каждый из нас станет покупать себе такое, какое отвечает нашим габаритам (размерам плеч, талии, бедер и так далее), но и вкусам, моде{210}.
Писатель П.Ф. Нилин с восторгом рассказывал своим знакомым:
— Маленков явился на Секретариат ЦК. Его встретили обычными аплодисментами. Он сказал: «Здесь не Большой театр, и я не Козловский»{211}.
Верили с трудом, сомневались, в том числе в сроках, 7-8% опрошенных. Верила, но не в такой короткий срок, колхозница В.А. Комова из деревни Полибино в Задонском районе Липецкой области. Улучшения в жизни были налицо, но обещанные сроки казались слишком малыми инженеру КБ-1 Ю.К. Игнатову. Сложно было поверить инженеру из Каменска-Уральского А.И. Голубчикову, но на какие-то перемены он надеялся{212}.
Не поверили соответственно 15 и 23% опрошенных. «За 35 лет не могли, а тут за 2-3 года», — говорил Ю.А. Кузнецов из села Трубино. «Если уж при Сталине жили плохо, то у Маленкова и подавно ничего не получится», — рассуждала экономист «Экспортльна» Е.В. Корниенко. «Никто не верил», — убеждена М.М. Крупина, рабочая Ивановского меланжевого комбината им. Фролова: «Он много говорил, но мало делал». «Уж слишком бедно жила страна», — объяснял причины своего неверия рабочий одного из московских номерных заводов С.С. Глазунов. «Жили тяжело, — вторила ему врач из Алма-Аты Н.В. Кузьменко, — обещания же вызывали усмешку». Офицер МВД А.И. Носков, работавший в Германии, сравнивал уровень жизни русских и немцев и понимал, что последних быстро не догнать. «Болтовней» назвала это обещание рабочая Московской хлопчатобумажной фабрики им. Фрунзе Ф.С. Никитина, «бредом» — врач городской больницы в молдавском городе Бельцы Л.В. Беляева{213}. «Никто не верил», — утверждал рабочий НИИ-88 в подмосковном Калининграде Р.О. Струков. Никогда не верил пустым словам техник трамвайного депо им. Баумана в Москве А.И. Харитонов. Вспоминает, как у него в цехе втихомолку смеялись, слесарь завода № 11 в Краснозаводске М.Ф. Шилков. Не поверила, но мечтала, когда ее выселят из барака инженер нефтеперегонного завода в Капотне А.С. Шурова. Надеялась только на себя и на свое подсобное хозяйство токарь предприятия п/я 30 в Каменске-Уральском Ф.Н. Соловьева{214}.