Хрущевская «оттепель» и общественные настроения в СССР в 1953-1964 гг.
Шрифт:
Упомянули, что испытывали гордость за страну, 49% опрошенных в 1998 г. и 34, 5% опрошенных в 1999 г.
«Мы первые!» — вместе с другими восклицал рабочий Мосстроя М.М. Гурешов. «Не кто-нибудь, а мы первые!» — вторил ему рабочий завода № 30 А.И. Кирьянов. «Народ ликовал: «СССР снова первый!»» — свидетельствовал шофер автобазы Центросоюза Н.В. Рыков. «СССР вышел вперед!» — ликовали, по свидетельству доярки Е, П. Соколовой, в селе Солодилово Воловского района Тульской области. «Утерли нос всему загнивающему Западу!» — говорила В.Г. Левина из военного гарнизона Остафьево в Подольском районе. «Это доказывает преимущество СССР над США!» — соглашался шофер из деревни Аксеново Раменского района Ю.И. Чумаров. «Значит, мы лучше и умнее всех!» — думал рабочий Хмельницкой МТС Н.А. Бондарук. «Встряску национальной гордости» испытал студент Рязанского радиотехнического института В.В. Карпецкий{1034}.
И вот на фоне такого всеобщего ликования и патриотического подъема прозвучало известие о том, что человек, олицетворявшийся в массовом сознании с Великой Победой, маршал Г.К. Жуков обвинен в бонапартистских намерениях, удален из Президиума ЦК КПСС, снят с поста министра обороны и отправлен в отставку.
Историки, вроде бы, едины во мнении, что Хрущев пошел на такой шаг, видя в решительном и популярном маршале возможного конкурента. Причем сам маршал давал ему для этого повод. Став членом Президиума ЦК, начал давать советы и наставления по всем вопросам. Вопрос еще не до конца обсужден, а он уже пишет резолюцию. На партсобрании штаба сухопутных войск на одном из командных пунктов Главкомата в Белоруссии, рассказывая об июньском пленуме ЦК КПСС, Жуков поведал о том, как в самый решающий момент пригрозил, что если будет вынесено решение о смене руководства, то будет действовать через голову заговорщиков и обратится непосредственно к армии и народу, сообщив, как и что на самом деле есть. И добавил:
— И через голову армейских и местных партийных организаций!{1035}
Главком сухопутных войск и первый заместитель министра обороны Р.Я. Малиновский поспешил сообщить об этом самому Хрущеву:
— Меня как удар грома ошеломило такое заявление товарища Жукова.
Автора попросили объясниться. Он ответил:
— Верно, я говорил так на партийных собраниях. Но что же здесь такого? Я ведь правильно говорил, как с антипартийной группой бо-ролся{1036}.
Еще в конце лета 1957 г. Хрущев находился на отдыхе в Крыму. По какому-то случаю, вероятнее всего в связи с очередными испытаниями ядерного и термоядерного оружия и успешного запуска первой межконтинентальной баллистической ракеты, к нему туда приехали почти все его соратники. За застольем произносились тосты за всех присутствующих. Дошла очередь и до председателя КГБ И.А. Серова. Но когда были высказаны обычные пожелания здоровья и успехов в работе, неожиданно встал Хрущев и, обращаясь к нему, заявил:
— КГБ — это наши глаза и уши. Но если они будут смотреть не в ту сторону, то мы их выколем, а уши отрежем и сделаем так, как сказал Тарас Бульба: «Я тебя породил, я тебя и убью».
Сам Серов принял эти слова на свой личный счет, как намек на какую-то нелояльность и может быть даже интриги. Очевидно, точно так же понял этот выпад и сидевший рядом с ним министр культуры Н.А. Михайлов, сказавший ему:
— Ну, Иван, я тебе не завидую{1037}.
Что стояло за этой вспышкой гнева первого человека в партии и стране? Действительное недовольство, подогреваемое интригами других членов Президиума ЦК (в первую очередь Брежневым), или намеренное стремление убедить кое-кого (например, Жукова) в том, что вовсе не он, а кто-то иной является объектом подозрений и может быть скоро принесен в жертву. Не исключено, что Хрущев руководствовался при этом и тем и другим мотивом, стремился одним выстрелом убить двух зайцев: лишний раз показать его настоящее место одному и одновременно усыпить бдительность другого. Если так, то это ему прекрасно удалось.
4 октября 1957 г., в день запуска первого спутника Земли, Жуков поднялся в Севастополе на борт крейсера «Куйбышев» и отплыл с 10-дневным официальным визитом в Югославию, после которого направился еще и в Албанию.
6 октября в Советском Союзе на большой высоте было произведено испытание мощного водородного заряда новой конструкции. 7 октября атомный взрыв на испытательном полигоне в Неваде совершили американцы. Принимая в этот день корреспондента газеты «Нью-Йорк таймс» Дж. Б. Рестона, Хрущев заверял его, что не видел ни испытания ядерного оружия, ни запуска спутника:
— Мне позвонили и сообщили, что ракета легла на заданный курс и что спутник уже вращается вокруг Земли. Я поздравил весь инженерно-технический коллектив и пошел спать.
Интересовался Рестон и тем, как советский лидер мыслит себе победу советского блока в случае, если вдруг разразится новая мировая война. Останется ли на Земле что-нибудь живое?
— Потери, конечно, будут колоссальными, — последовал ответ. — Человечество не только сохранится, но и будет развиваться дальше. И мы убеждены, что социализм будет жить, а капитализм не сохранится. Народы сделают вывод, что нельзя больше терпеть такую систему, которая порождает войны, и установят в своих странах социалистические порядки{1038}.
Хрущев последовательно пытался внушить Америке и всему миру, что СССР первым войну не начнет, что ее могут развязать только империалисты. Была ли на самом деле такой наша военно-стратегическая концепция, неизвестно. Но именно тогда некоторым студентам, проходившим офицерские сборы в вооруженных силах, приходилось слышать от своих командиров предостережения против излишних пацифистских иллюзий в отношении намерений советского руководства:
— В случае чего мы ударим первыми! 1941 год не повторится!
После ряда сообщений о происках американцев на Ближнем Востоке, 23 октября 1957 г. в тбилисской газете «Правда Востока» было опубликовано сообщение о том, что маршал К.К. Рокоссовский назначен командующим войсками Закавказского военного округа. 25 октября в разделе «Хроника» это сообщение перепечатала «Правда»{1039}. На следующий день в Москву из Тираны прилетел Жуков{1040}. Кто-то подумал было, что все это звенья одной цепи, связанные с очередным обострением международной обстановки. Оказалось, что дело не в этом.
17 октября начальник Главного политического управления СА и ВМФ С.Л. Желтов, докладывая Президиуму ЦК КПСС о состоянии политической работы в армии, сетовал на то, что эта работа принижена, причем по вине министра обороны.
— Товарищ Жуков мне говорил, что добьется того, чтобы военные советы стали совещательными органами при командующем. А однажды, в перерыве совещания политработников, за столом в присутствии Малиновского, Баграмяна, Золотухина (заведующего административным отделом ЦК КПСС. — Ю. А.), меня и Бирюзова заявил, что если бы политработникам рыжие бороды привесить и кинжалы дать, они всех бы командиров прирезали. Главпур ограничивается им в своей деятельности. Мне, как начальнику ПУРа, не разрешено выезжать в войска без его разрешения. И вообще он неприязненно относится ко мне из-за того, что будто бы я был против назначения его министром. А самого себя позволяет возвеличивать. Посмотрите, например, кинофильм «Сталинградская битва» или картину художника Васильева, где товарищ Жуков изображен на белом коне на фоне горящего рейхстага{1041}.