Хрустальное озеро

Бинчи Мейв

Мать всегда выглядела великолепно. Прямо как испанка. Кто-то прислал им из Испании поздравительную открытку, на которой была изображена танцовщица в платье из роскошной ткани. Кит всегда казалось, что эта танцовщица похожа на мать: у нее были такие же длинные волосы, собранные в пучок, и большие темные глаза.

Настроение у отца было хорошее, значит, родители не ссорились. Он со смехом рассказывал, как старый Билли Салливан приходил за бутылочкой тонизирующего. Во всех других местах, торговавших спиртным, ему давно дали от ворот поворот, но внезапно

он обрел спасение в пузырьках с тонизирующим. Отец очень похоже изображал мистера Салливана, который изо всех сил пытался казаться трезвым.

— Наверное, поэтому он и увидел ангелов, — заметила Кит.

— Один бог знает, что можно увидеть после «Эму Бургунди», — вздохнул отец. — Нужно было сказать мистеру Салливану, что это последний пузырек и больше он тонизирующего не получит.

— Это была бы ложь, — возразил Эммет.

— Знаю, сынок, но уж лучше солгать, чем позволить бедняге валяться на дороге и выть на луну.

— Сестра Мадлен говорит, что мы все слегка чокнутые; это позволяет нам отличаться от других людей, — сообщила Кит.

— Сестра Мадлен — святая, — сказала мать. — Кстати, Рита, ты уже ходила к ней?

— Непременно схожу, миссис Макмагон, непременно, — ответила Рита, ставя на стол блюдо макарон с сыром.

Хотя они ели на кухне, мать всегда настаивала на том, чтобы стол был накрыт элегантно. Вместо скатерти на нем лежали для каждого разноцветные салфетки, а для главного блюда — большая подставка из люфы. Сейчас оно было украшено веточками петрушки — это был один из тех приемов, с помощью которых мать старалась придать трапезе праздничный вид.

— Мэм, если вкус блюда не меняется, какая разница, как оно выглядит? — однажды спросила ее Рита.

— Любое блюдо должно выглядеть красиво, — вежливо ответила мать, и с тех пор у Риты вошло в привычку резать помидоры треугольниками, а крутые яйца — тонкими ломтиками.

Хотя члены семейства Келли ели в отдельной столовой, Кит знала, что у них накрывают на стол совсем не так, как в еедоме. И это была еще одна причина считать свою мать личностью особенной.

В отличие от служанки в доме Келли, Рита давно стала членом их семьи. Эммет любил Риту и всегда интересовался тем, что она собирается делать.

— А что потом? — спрашивал он.

— Потом ты будешь учить меня читать, — отвечала Рита, считавшая, что попросить Эммета умерить любопытство было бы невежливо. — Знаешь, в школе меня этому так и не научили. Я слишком редко туда ходила.

— А что же ты делала? — Эммет изнывал от зависти. Наверное, ужасно приятно так спокойно рассказывать о том, что ты прогуливал школу.

— Чаще всего сидела с ребенком. А еще сгребала сено или заготавливала торф, — деловито сообщала Рита. Она не слишком горевала из-за того, что не научилась читать и повзрослела раньше срока, присматривая за младшими братьями и сестрами, а закончила тем, что стала ухаживать за чужими детьми и убирать чужие дома.

Вскоре после ужина мистеру Салливану

стали повсюду мерещиться черти. В сумерках он заметил, как черти с вилами крадутся в соседние дома. В том числе и в аптеку. Наверно, они просачивались сквозь половицы и трещины в стенах. Пока отец увещевал мистера Салливана, при этом вполголоса отдавая распоряжения жене, Кит и Эммет давились от смеха.

— Все в порядке, Билли, тут нет никаких чертей, кроме нас с тобой… Элен, будь добра, позвони Питеру… Присядь-ка, Билли, и мы поговорим об этом, как мужчина с мужчиной… Элен, скажи ему, что дело плохо… Билли, послушай меня. Разве я похож на человека, который позволит чертям, да еще с вилами залезть в его дом?.. Черт побери, как можно скорее, с самым большим шприцем успокоительного!

Дети сидели на верхней ступеньке и ждали прихода отца Клио. Затем последовали крики, испуганные вопли, и охота на чертей прекратилась. Потом они услышали, как доктор Келли сказал их отцу про больницу графства. Билли представлял уже опасность не только для себя, но и для окружающих.

— А что будет с его гаражом? — спросил отец.

— Вернется один из сыновей, которых он бросил, и заменит отца. Во всяком случае, благодаря милости их дяди мальчики ходят в школу. Они сумеют превратить гараж в нечто большее, чем ночлежка.

Эммет сидел, прикрыв рот руками. Когда мальчик чего-то пугался, его заикание усиливалось.

— Они хотят посадить его под замок? — Глаза Эммета округлились. Слово «замок» ему удалось произнести только с десятой попытки.

Внезапно Кит подумала, что если бы в этот миг ей пообещали выполнить любое желание, она попросила бы избавить брата от заикания. Иногда ей хотелось, чтобы у нее были такие же длинные светлые волосы, как у Клио, или чтобы ее родители так же ладили друг с другом, как родители подруги. Но сегодня вечером главным был Эммет.

Когда мистера Салливана увезли, отец и мистер Келли пошли «промочить горло». Мать молча вернулась в дом. Кит видела, как она походила по гостиной, беря в руки безделушки и кладя их на место, а потом ушла в спальню, закрыв за собой дверь.

Кит постучала.

— Входи, моя радость.

Мать сидела за туалетным столиком и расчесывала волосы. С распущенными волосами она была похожа на принцессу.

— Мама, с тобой ничего не случилось? Ты такая грустная.

Мать обняла девочку.

— Все в порядке, малышка. С чего ты взяла?

Кит не хотела говорить о том, что она увидела через окно кухни.

— У тебя грустное лицо.

— Да, кое-что меня расстроило. Например, этот бедный дурачок, которого связали и отправили в сумасшедший дом до конца жизни, потому что он не умел пить понемногу. И эгоистичные родители Риты, которые, родив четырнадцать детей, заставляли старших ухаживать за младшими, потом отправляли их работать и забирали у них половину жалованья… Если не считать этого, все остальное нормально. — Кит с сомнением покосилась на отражение матери в зеркале. — А у тебя все в порядке, котенок?