Хрустальное озеро
Шрифт:
Мать Бернард предпочла замять вопрос.
Говорить об этом вслух было бы грешно и немилосердно, но мать Бернард принадлежала к подавляющему большинству жителей Лох-Гласса, которое считало, что Элен Макмагон могла лишить себя жизни и оказаться вовсе не в том месте, где каждый мог помолиться за нее.
Глава пятая
Мора как могла подбадривала свою сестру Лилиан:
— Все они ближе к шестнадцати ведут себя просто ужасно. Это всё гормоны… дело в природе.
— Ни в ком так не бурлит природа, как в Клио. Кончится тем, что я из-за нее повешусь, честное слово.
— Нет, нет. Я вижу это повсюду. Понимаешь, тело требует своего. Они готовы заводить детей и семью, но общество не разрешает, поэтому период для них настает очень сложный…
— Только детей нам и не хватало. Это единственное, чего она еще не сделала. — Лилиан Келли поджала губы.
Клио была настоящим наказанием. А Кит, оставшаяся без матери, беспокойная и буйная от рождения, угомонилась. Хорошенькая светловолосая Клио привлекала к себе внимание молодых людей, но ее родители были строги. Никаких свиданий до окончания школы. Занятия важнее всего. Развлечения могут подождать.
Мора приезжала почти каждый уик-энд, говоря, что от Дублина сюда рукой подать. Ей хотелось повидать всех. За прошедшие месяцы и даже годы у этих уик-эндов сложился определенный порядок Вечером в пятницу устраивали семейный ужин. А следующий день посвящался гольфу. Доктор заверял Мартина Макмагона, что сорокалетнему мужчине физические упражнения просто необходимы. Вечером в субботу они обедали в гольф-клубе.
Мартина пришлось убеждать в том, что оставлять детей на некоторое время без присмотра полезно.
— Не сомневаюсь, Элен хотела бы, чтобы вы поощряли в них самостоятельность, — говорила Мора. И это действовало.
Мартину Макмагону нравилась непринужденность, с которой Мора упоминала имя его покойной жены. Слишком многие люди понижали голос, когда говорили о ней. Если говорили вообще.
Пока другие девочки воевали с матерями, дружба Кит Макмагон с подругой ее матери становилась все крепче и крепче. Письма, напечатанные на машинке, приходили в домик сестры Мадден каждую неделю. Лена делилась с Кит воспоминаниями и отвечала на заданные девочкой вопросы.
Сестра Мадлен лишь однажды затронула эту тему.
— Подруга твоей матери пишет длинные письма?
Кит на мгновение замешкалась.
— Я бы показала их вам, сестра Мадлен, но… не знаю, как сказать… это… э-э… не совсем секрет, но я чувствую, что она пишет только для меня.
— Ох, детка, не думай, что мне хочется их прочитать. Она рассказывает тебе о матери только хорошее…
— Да. Должно быть, они знали друг о друге все. Они ведь часто переписывались. Вам это наверняка известно, ведь письма приходили сюда. — Сестра Мадлен смотрела в огонь камина и молчала. — Я многое узнала о маме. Какой она была в детстве и все остальное. Как будто я нашла ее дневник или что-то в этом роде…
— Для тебя это настоящее благословение, — сказала сестра Мадлен, следя за язычком пламени, лизавшим полено.
У Лены сложился настоящий ритуал чтения писем.
Это происходило в квартире Айви, за кухонным столом, окруженным битком набитыми полками, среди стен, на которых не было ни одного свободного сантиметра от открыток, шалей, вышивок и плакатов.
Выпив глоток бренди, она переносилась к озеру, над которым дул ветер, и погружалась в сдачу ежегодных экзаменов. Отец Бейли опоздал на час, потому что забыл перевести часы…
Лена читала, что ее сыну удалили миндалины и он ест только бульон и мороженое, что Рита окончила курсы секретарей, но, к счастью, не уехала в Дублин, потому что получила хорошее место в конторе гаража Салливана, расположенного напротив.
Люди, которых она не выносила тринадцать лет, вдруг стали казаться ей симпатичными.
Выяснилось, что Хики не разговаривают друг с другом. Если кто-то входил в мясную лавку и просил три фунта баранины, миссис Хики повторяла фразу тоном христианской мученицы, после чего выходил мистер Хики и отрубал кусок Дни, когда она разговаривала с покупателями и криком звала мужа, прошли. Кит писала, что наблюдать за ними интереснее, чем ходить в театр. Иногда она просила Риту взять ее с собой только для того, чтобы полюбоваться этим зрелищем.
Она читала, что Филип О’Брайен очень славный, хотя мать у него ужасная. Что Клио временами ссорится с Лилиан, а Дейдра Хэнли ругается с матерью постоянно.
Иногда мне кажется, что если бы моя мать была жива, мы бы с ней тоже ссорились. Иначе это было бы противоестественно.
Когда Лена читала эти слова, у нее дрожали руки. После этого она лихорадочно строчила страницу за страницей.
Твоя мать всегда писала о тебе с любовью. Говорила, что ты сильная и смелая. Вы бы никогда не ссорились; ты сумела бы понять все ее недостатки и слабости…
Она останавливалась и рвала написанное. Нельзя было выдавать себя. Не для того она несколько лет соблюдала осторожность, чтобы все пошло прахом.
Рита вела у Стиви Салливана бухгалтерию.
Его хмурой матери это не нравилось. Она считала, что прислуга живущих напротив Макмагонов слишком задрала нос, и решила вежливо, но твердо положить этому конец.
— Рита, я рада, что ты приходишь к нам по утрам.
— Спасибо, миссис Салливан.
— Я вот что подумала… Не могла бы ты пару раз в неделю гладить у нас белье? — Рита молча смотрела на нее. — Конечно, в удобное для тебя время.
— Кажется, вы что-то сказали, миссис Салливан?
Кэтлин поняла, что потерпела поражение, и начала готовиться к отступлению.
— Но если тебе некогда…
— Все дело во времени. Ваш сын платит мне за три часа в день. Надеюсь, за этот срок мы сможем справиться со счетами и корреспонденцией, хотя это и нелегко.
— А потом будешь возвращаться к домашней работе? — Это была шпилька.
Но Рита сделала вид, что ее не заметила:
— Я всегда считала этот дом своим. У меня и в мыслях не было бросать мистера Макмагона и его детей.