Хрустальный башмачок
Шрифт:
– Максимилиан Грюйер, – представился граф, опуская титул, чтобы не смущать нового знакомого. – А это мой компаньон Марсель. Пожалуйста, присаживайтесь.
– Насколько я могу судить, вы впервые в этих краях, – констатировал Остеркрон, усаживаясь напротив графа.
– Почему вы так решили?
– Потому что вы не поверили в историю хозяина о русалках. Ну, и по вашему выговору, конечно.
– По правде говоря, мы не имели возможности составить мнение о том, что произошло, потому что хозяин нам толком ничего не рассказал. Он лишь дал нам понять, что пожар на постоялый дом наслала русалка. Согласитесь, это очень смахивает на сказку.
– В глазах чужаков, пожалуй. Но не в глазах тех, кто прожил в этих краях всю жизнь.
– А что, собственно, произошло? Вы в курсе?
– Я не только в курсе, но и знаю эту историю из первых лап, так сказать. Я уже был здесь, когда погорельцы и двое их постояльцев пришли просить приюта в «Лесной нимфе» – так называется это заведение. Из бессвязной истории, рассказанной хозяином «Красного петуха», я понял, что родом он откуда-то с севера и гостиный двор он приобрел после того, как жена его заболела и врачи посоветовали ему каждое лето возить ее в Маусбаден на минеральные воды. Такую роскошь он не мог себе позволить, и потому, прочтя в газете, что продается постоялый двор в менее чем пятидесяти мышиных лье от Маусбадена, да еще и по довольно приемлемой цене, он, недолго думая, продал свое дело и переехал с женой в Черный лес. А подумать стоило. Когда городской житель переезжает жить в дремучий лес, это уже само по себе довольно рискованно, но если он к тому же не прислушивается к советам старожилов, то это уже полнейшее безрассудство. Вы согласны со мной?
– Более чем.
– Поэтому, когда однажды поздно вечером – время близилось к полуночи – парень увидел на пороге гостиницы русалку, он так растерялся, что просто захлопнул дверь. Представьте себе: вы открываете дверь, а там совершенно нагая дева поблескивает влажной шкуркой. Решила заглянуть на огонек. Когда он немного пришел в себя и выглянул наружу, незваной гостьи и след простыл. Русалка, видимо, неправильно расценила его смущение как отказ в гостеприимстве и затаила обиду, а при случае отомстила, наслала на гостиный двор красного петуха.
– Но ведь пожар мог возникнуть по любой причине, – возразил граф.
– Совершенно с вами согласен. Но вот жители окрестных деревень нас, боюсь, не поддержат. К тому же обстоятельства, при которых возник пожар, были не совсем обычны. В тот вечер была сильная гроза и в дом ударила молния. Деревянное здание вспыхнуло, как шведская спичка. И что самое удивительное, дождь, который до этого лил, как из ведра, мгновенно прекратился, иначе он мог бы помочь потушить пожар.
В этот момент вернулся хозяин с подносом, заставленным всякой снедью, и рассказчик замолчал.
– Интересно, куда подевался Маурицио, – сказал граф, обращаясь к Марселю.
Марсель тут же поднялся:
– Пойду посмотрю. Может, ему нужна помощь.
– Выпьете с нами? – спросил граф нового знакомого, указывая на графин с вином.
– Не откажусь.
Хозяин между тем поставил поднос на стол, достал из стоявшего у стены буфета столовые приборы и сказал, обращаясь к графу:
– Надеюсь, дальше господа управятся без меня. Я отправляюсь спать. Когда вернутся ваши друзья, пусть запрут дверь на засов. Все верхние комнаты, кроме комнаты господина коммивояжера, свободны. Выбирайте, какие вам больше понравятся. Приятного аппетита. Да, и вот еще что. Окна лучше не открывайте, иначе эльфы не дадут вам спать.
Остеркрон многозначительно посмотрел на графа, словно хотел сказать: «А я вам что говорил?»
Когда хозяин ушел, он позволил себе озвучить свою мысль:
– Для здешних мышей русалки и эльфы – такая же реальность, как и они сами.
– А вам самому доводилось видеть эти мистические существа? – спросил граф.
– Эльфов? Нет, видеть не доводилось, хотя в качестве коммивояжера мне часто приходилось бывать в этих краях. Но, видимо, я недостаточно молод и недостаточно хорош собой, чтобы заинтересовать эльфийских дев. К тому же утверждают, что эльфы боятся солнечных лучей и днем прячутся в своих подземных чертогах. Говорят, что солнечные лучи искажают облик этих очаровательных созданий до неузнаваемости, превращая их в такие жуткие и омерзительные существа, какие не приснятся и в кошмарном сне.
В памяти графа вдруг отчетливо всплыла таинственная встреча в лесу. Неужели это все-таки не был обман зрения? Граф непроизвольно подался вперед.
– Но я их слышал, и не раз, – продолжал коммивояжер, не замечая волнения собеседника. – Известно, что эльфы любят повеселиться, поплясать под музыку. Иногда они даже приглашают мышей, оказавшихся ночью в лесной чаще неподалеку от того места, где эльфы водят свои хороводы, присоединиться к ним. И горе той мыши, которая откажется принять их приглашение! Как и русалки, эльфы очень мстительны по натуре.
В этот момент послышался скрип плохо смазанных дверных петель и легкий порыв ветра принес с собой звуки и запахи леса. Граф готов был поклясться, что он уловил среди этих звуков обрывки какой-то дивной мелодии. Он мог бы даже назвать музыкальный инструмент, который исполнял эту мелодию. Это была флейта.
– А где Маурицио? – спросил граф, увидев, что Марсель вернулся один.
– Он сказал, что ему лучше побыть с лошадьми. Они что-то нервничают.
– Это они чувствуют присутствие эльфов, – сказал коммивояжер. – Если верить нашему хозяину, их подземное жилище где-то неподалеку отсюда.
Марсель собирался еще что-то сказать, но, услышав последнее замечание их нового знакомого, так и застыл с открытым ртом.
– Что-то еще, Марсель? – спросил граф, от которого не ускользнула смена выражений на мордочке слуги.
– Ах да! – не сразу сообразил Марсель. – Маурицио просил, чтобы мы оставили ему немного из того, чем нас попотчует наш хлебосольный хозяин.
– Так не лучше ли отнести ему немного домашнего сыра прямо сейчас? Не знаю, как ты, но за себя я поручиться не могу. Могу прикончить все подчистую и только потом вспомнить, что где-то на конюшне есть еще одна голодная мышь – так я хочу есть.
Марсель нехотя поднялся. Опять он пропускает что-то интересное! Но ничего не поделаешь. Приказ графа, в какой бы завуалированной форме он ни отдавался, оставался для него приказом. Положив на одну из тарелок всего понемногу, слуга направился в конюшню.
– Так на чем я остановился? – спросил коммивояжер, возвращаясь к прерванной беседе.
– Вы говорили о том, что духи природы очень мстительны.
– Да, да. Но и чувства благодарности они тоже не лишены. Если вы окажете им услугу, они воздадут вам сторицей. Вот послушайте, что мне рассказал наш хозяин. Кстати, его имя Манфред. Давно, еще в пору ранней молодости, он прогуливался в лесу с одной юной и очаровательной мышкой, на которой мечтал жениться, и женился бы, если бы ее отец не противился их браку. У нашего хозяина в ту пору не было ни гроша за душой, и реакция папаши вполне понятна. Потому юные влюбленные встречались тайком, подальше от мышиных глаз, выбирая для прогулок такие места, где они вряд ли могли натолкнуться на кого-нибудь из односельчан. В лесной чаще было, конечно, небезопасно, но молодость, как вы знаете, безрассудна. Ну так вот. Бредут они, значит, по лесу, и вдруг видят перед собой небольшой холмик, поросший густой травой. Барышня присела на траву и тут же вскочила, как ужаленная. Ее спутник порылся в траве и вытащил на свет – что бы вы думали? – хрустальный башмачок, такой, какие носят эльфы. Сами того не зная, влюбленные набрели на холм, который облюбовали для своих забав эльфы. Видимо, башмачок упал во время танца с ножки какой-нибудь прелестной эльфийки, и его хозяйка не смогла отыскать его в высокой траве. Впрочем, с таким же успехом обладателем башмачка мог быть и какой-нибудь благородный эльф. Хрустальные башмачки носят представители обоих полов, и это не просто предмет одежды. В этих местах бытует поверье, что волшебная сила эльфов таится именно в их хрустальных башмачках, и что эльфы не скупятся на вознаграждение для тех мышей, которым посчастливится набрести на пропажу и вернуть ее эльфам.