Хрустальный мир

Антер Ольга

Но, если не двигаться, ничего не случится. Мамочка придет и разбудит ее! Да, это только сон, она такие и раньше видела. Главное – не оборачиваться, не открывать глаза, и все будет хорошо. Ведь там же нет ничего, никого. Мамочка, как же мне страшно!

Где-то рядом раздался удивленный мужской голос, произнесший что-то на непонятном девочке языке. Испуганно подняв голову, она взвизгнула, увидев высокую фигуру в обтягивающем черном костюме, направлявшуюся к ней, замершей посреди огромного темного помещения, рассеченного массивными колоннами. Вдоль колонн девочка заметила лабиринт высоких стеллажей, доходящих почти до самого потолка,

пространство между которыми было изредка освещено лампами, свисавшими с потолка на длинных перекрученных шнурах.

Вскочив, ребенок опрометью бросился прочь от синего сияния и спешащего к нему мужчины. Как и положено в страшном сне, вокруг нее смыкалась темнота, в которой ужасные роботы только и ждали момента, чтоб ее схватить. А один из них, гулко топая, настигал сзади, и стоит только обернуться, как он ее догонит!

Девочка попыталась скрыться между рядов высоких стеллажей, но и тут ей не повезло – малышка оказалась в каком-то тупике, а ее преследователь спокойно и уверенно приближался.

Не помня себя от ужаса, ребенок попытался взобраться вверх по полкам, и это оказалось на удивление легко, – их края были утолщены, давая удобную опору, а каждая новая полка была на ладонь короче предыдущей, создавая своеобразную лесенку. Сама же мебель даже не пошелохнулась – огромные сооружения высотой в два мужских роста были надежно прикреплены к колоннам и загружены тяжелыми предметами, очертания которых невозможно было связать ни с чем ей знакомым.

Упираясь кулачками, сведенными судорогой от страха, девочка почти успела забраться наверх. Но ее преследователь все же оказался быстрее и схватил ее за ногу, громко чем-то возмущаясь на чужом гортанном языке.

Малышка в испуге дернулась и попробовала схватиться руками за полку, чтобы не упасть с высоты мужского роста, но что-то помешало ей. Только сейчас она заметила обломок тоненькой веточки, зажатый в ладони. На нем уже не осталось цветов – лишь опаленный остаток бутона, которому так и не суждено было стать терпким плодом.

В отчаянии девочка ударила мужчину по лицу кулачком с зажатым в ней прутиком. Удар оказался неожиданно удачным – обломок вонзился прямо в глаз ее преследователю. Он громко закричал и схватился за лицо, отпустив ножку ребенка, и она, словно маленькая белочка, забралась на самый верх, с трудом преодолев неожиданно длинный вылет последней полки.

Стеллажи, окружавшие каменные колонны толщиной в ее рост, не доходили до высокого потолка примерно на такое же расстояние. Их верхние полки оказались пусты и выступали козырьком, худо-бедно защищавшим содержимое нижних от пыли. Ради обеспечения лучшей устойчивости мебель скрепили между собой в длинные ряды, регулярно прерывавшиеся поперечными вставками. Таким образом, наверху оказался непрерывный ломаный путь, невидимый снизу. Всхлипывая, девочка на четвереньках поползла вперед практически в полной темноте.

Пыль быстро покрыла ее лицо, и соленые дорожки на щеках превратили ее в грязь. Девочка раз за разом переползала с одного стеллажа на другой, не зная, что впереди, но стремясь как можно скорее оказаться подальше от того места, где продолжал кричать преследовавший ее мужчина.

Внизу послышались чьи-то обеспокоенные голоса и несколько человек, гулко стуча сапогами об каменные плиты, пробежали к кричавшему. Малышка затаилась у одной из колонн, прижавшись к ней всем телом и опустив голову на дрожащие ручки. У нее уже не было сил плакать, и к тому же она боялась выдать себя даже звуком.

Впрочем, спустя несколько минут она могла бы уже про это не беспокоиться – тишину разорвали резкие ритмичные взвизги сирены, многократно повторяемые эхом, и тьму разрезали снопы яркого красноватого света. Замеченное ей синее сияние осталось далеко позади, но даже сейчас на потолке отблескивали холодные сполохи, словно овал ритмично разгорался, что-то сквозь себя пропуская.

По счастливой случайности, девочка оказалась в небольшом треугольнике тени, созданной колонной и двумя направленными лучами, и она поспешила еще больше сжаться в комочек и отчаянно зажмуриться, пытаясь стать невидимкой, книжку о которых ей и братьям читала мать.

– Мама, мамочка, где ты? – тихонько захныкала девочка. – Мамочка, я не виновата! Мама!

Она пролежала в своем убежище еще с десяток минут – до того момента, как странный механизм, напоминающий маленький шарик с четырьмя пропеллерами, не завис над ней, а внизу не послышались чьи-то уверенные и злые голоса. Спустя несколько мгновений рядом непостижимым образом оказалась фигура, затянутая в знакомый черный костюм, и, не обращая внимания на жалкие попытки отбиться, схватила ребенка одной рукой и спрыгнула вниз.

Девочку грубо бросили на пол в круг таких же фигур в черном, лица которых были скрыты полумасками под низко надвинутыми капюшонами, в точности как у японских воинов, которых порой изображали ее братья. Или как у больных страшным вирусом, название которого она не помнила, – просто случайно увидела репортаж по телевизору и полночи проплакала в испуге. Но эти маски и костюмы не были гладкими – сохраняя единый черный цвет, они тут и там щетинились похожими на элементы доспехов накладками, жгутами и слоями волокон, по форме напоминающих мышцы. В целом же костюмы оказались весьма облегающими, позволяя заметить, что из десятка фигур две были женскими.

Один из мужчин, бывший чуть ли не на голову выше других, прокричал несколько слов в небольшое утолщение на собственном кулаке, и гул сирен стих. К нему тут же обратился его спутник, что-то возмущенно доказывая, в то время как одна из женщин сделала шаг вперед и рывком поставила девочку на ноги, больно сжимая ее плечи своими твердыми и холодными как камень пальцами.

Высокий мужчина недовольно посмотрел на собеседника и устало стянул маску с лица, оказавшегося вполне обычным, если не обращать внимания на цвет кожи. Чуть искривив плотно сжатые тонкие губы, он что-то коротко отрезал в ответ на услышанную тираду, и спорщик, осекшись, с коротким полупоклоном отступил и повернулся к испуганно хныкающей девочке.

– Понимаешь меня? – обратился он к ней со странным акцентом, ставя ударения на первых слогах слов.

Ребенок ничего не ответил, с ужасом смотря в его глаза, полностью залитые чернотой. Такие же глаза были и у всех окружающих ее людей, а заметные участки кожи были серо-телесного, словно у мертвецов, цвета.

– Ты понимаешь меня? – снова повторил мужчина.

Пальцы на плечах малышки сжались еще сильнее и она, вздрогнув всем телом, отчаянно замотала головой.

– Значит, понимаешь, – удовлетворенно рассудил ее собеседник и на незнакомом языке что-то спросил у высокого. Выслушав ответ, он приблизился к ребенку и опустился на одно колено, заглядывая в глаза девочке, которую начала бить сильная дрожь.