Худловары
Шрифт:
В своих показаниях по «Страннику» Дивов тоже лаконичен — он признает, что ничего не видел. Но, возможно, у него был бинокль с рентгеном:
«Нуль-Т: Дивов — ни трезвый, ни пьяный — при сем эпохальном событии не присутствовал, он находился двумя этажами выше. Это раз. АА били не только СЛ и Воха. Ему еще от кое-кого перепало (фамилий не называю, ибо битье хама дело сугубо личное, я бы сказал, интимное). Это два».
Увы, мне придется опровергнуть и этот уважаемый прибор с четырехкратным преувеличением. Лукьяненко меня не бил и, видимо, даже не собирался. Уронив мой бокал, он повернулся в другую сторону и начал «собирать толпу», издавая настоящий плач Ярославны.
Дальше все было еще прозаичнее, чем описывают свидетели с других этажей. Мы с Митькой направились вниз, поскольку организаторы натурально попросили меня уйти. Когда мы уже подходили к выходу, сзади накатила толпа. Меня кто-то схватил с одной стороны, а кто-то еще потянулся к моему лицу и сорвал очки. Первая мысль была: «Ага, щас опять будут кидаться богемским стеклом! Прошлый раз не попали в глаза, теперь решили очки снять сначала…»
Поскольку налетели сзади, не знаю даже, был ли то Воха или какая-то менее крупная вошка, не получившая премию (говорят, не получившие больше всего психуют после таких награждений). Когда я обернулся, организаторы уже оттаскивали двух-трех особо буйных психиаторов. Лукьяненко продолжал бегать в задних рядах, подначивая толпу, но особого эффекта не добился. Ко мне сунулась еще пара пьяных, но уже без рук. Они просто выкрикивали что-то типа: «Я вам как бывший журналист говорю, что Мэри Шелли — не настоящий журналист!»
Потом подошел палеонтолог Еськов. И вот тут я первый раз за весь вечер удивился, подумав: «Неужто человек, знающий определение дизъюнкции, тоже собирается кидаться в меня богемским стеклом?» Но Еськов просто пожал мне руку и ушел. Не знаю, что он имел в виду.
«Нуль-Т: Один из присутствующих сказал мне, что Леха занимается боксом и сейчас будет хорошая драка (позже на улице Андреев объяснил мне, что не хотел подставлять организаторов конгресса, вырубая известных литераторов в Доме композиторов). К счастью, организаторы в конце концов смогли утихомирить пьяных Лукьяненко и Васильева, которые к тому моменту выглядели как полные эпилептики».
Насчет бокса — это скорее всего намек на старую шутку, которую знают мои знакомые и все, кто читал рассказ «Как перестать программировать и начать жить». Ну, ту самую историю, где мой знакомый немецкий журналист ляпнул про «русского боксера-убийцу» и тем самым изменил ход заварушки. Мораль простая: квалификация пишущего человека определяется силой его слов, а не длиной рук или размерами живота. Поэтому я вполне готов поверить, что скорее уж Васильев — боксер. А у Лукьяненко наверняка есть черный пояс по баскетболу. По крайней мере, мне они показали, что с русским языком у них проблемы, так что их профессии явно далеки от литературы.
Я, правда, не часто видел, чтоб боксеры и психиаторы нападали на одного клиента всей кодлой. Но тут уж флаг в руки знатокам: я не в курсе современных тенденций в этих видах спорта. Психиатором вообще никогда не был, а с боксом завязал больше десяти лет назад, еще в универе. На момент «Странника» я занимался в другой секции, где мне сразу сказали: «Ты только помни, мы тут не драться учим, а наоборот». В данном случае вполне обошлось без айкидо. Достаточно было представить себе, что я нахожусь в самолете «Аэрофлота» с пьяным пилотом за рулем. После этого сразу стало легко и спокойно, потому что на самом деле я находился не там, а всего лишь в Доме композиторов. А вокруг — просто нервные вундеркинды из провинций, чьи руки безостановочно тянутся к прекрасному после переезда в Москву. Вполне естественно, что у них выработались какие-то цеховые правила, которые любой незнающий человек может случайно нарушить:
«Нуль-Т: Коваленин сидел наверху, выпивши на радостях и обнимая статую Странника, и пересказывал пургу, что какие-то уроды, вроде бы похожие на писателей, избили ВЕЛИКОГО ПИТЕРСКОГО АВТОРА Леху Андреева. На что ему было справедливо замечено — либо ты играешь в большую литературу и маешь Странник (за который, между прочим, голосуют те самые люди, похожие на писателей), либо ты и дальше играешь в песочнице вместе с АА (который на Страннике огреб волчий билет), с шансами огрести этот билет за компанию».
Не знаю, долго ли переводчик «Охоты на овец» обдумывал эту волчье-баранью дилемму. И заметил ли он вообще, какой судьбоносный выбор ему предложен. Но так уж получилось, что в этот вечер мы с ним не заморачивались больше проблемами животноводства. А просто пошли с девушками танцевать рок-н-ролл в бар «Корсар». Правда, по дороге гуманитарный Митька все-таки попытался объяснить мне на личном примере, что к настоящим писателям нужно относиться с благоговением:
— Представляешь, вчера после открытия Конгресса стою-курю в туалете. И вдруг в этот же туалет входит… Сам! Борис! Натанович! Стругацкий!!! И я в первый раз так близко вижу этого Человека, на произведениях которого я учил русский язык! И вот он здесь, рядом, вживую! И как ни в чем не бывало проходит к писуару… А я все стою, все слушаю, и все думаю: «Борис Натанович Стругацкий… Какая мощная струя!»
Включи-ка слюноотсос!
Не прошло и полгода, как я получил приглашение на другой съезд фантастов, «Роскон». И снова все оказалось таинственным образом завязано на медицину. Только теперь — на зубы. Гадкий кариес подтолкнул меня к очень непопулярному выбору. Пришлось выбрать ту фантастику, которой как бы нет.
Впрочем, по порядку. За что ополчилась на меня секта «Русский Фэндом»? За то, что в паре статей я изложил суть двух разных фантастик. Казалось бы, возможности жанра с таким названием дают огромный простор для воображения. Но тот же прием — фантазию — можно использовать для совершенно противоположной цели: чтобы скрыть свою лень и глупость.
Ну вот хочет автор, чтобы его герой был крутым. В обычном детективе пришлось бы описывать, как достигается крутизна. По каким улицам герой так ловко проехал, на какой тачке смог оторваться от врагов? Но наш автор не знает никаких улиц, кроме той, где бухло продается. Да и тачки у него нет. Поэтому он высасывает из пальца собственную липовую реальность, далекую планету Му-Му. А герою дает супер-пупер-космолет с большой Красной Кнопкой Крутизны. Опытные авторы-пальцесосы дают еще и Синюю Кнопку Тормоза — на случай, когда надо потерять любимую женщину или опоздать на казнь друга. Тогда у героя сразу появляется веская причина спасти человечество от жестоких Пришельцев-Хренолюдей.
Более модный вариант пальцесосной фантастики работает без звездолета: Красную и Синюю Кнопки помещают внутрь героя, делая его экстрасенсом или эльфом. Тогда в качестве фона идет альтернативная история — то есть история, содранная у кого-то другого. Берешь Москву (Киев, Питер) и добавляешь побольше вампиров (гоблинов). Далее просто пародируешь Толкиена или сериал «Баффи», подставляя русские имена. Именно такую — и, пожалуй, только такую фантастику пишут сейчас в России: «Яйцо мага», «Дело пьяного гоблина», «Тимур и его дозоры»… Парадокс, но фантазии в такой фантастике даже меньше, чем в детективах Марининой.