Худой мужчина. Окружной прокурор действует
Шрифт:
Селби понял, что ему не остается ничего, кроме как вызвать Кармен Эйерс. Однако для того, чтобы это сделать, он должен был привести убедительные доводы, что Алисон Браун, который имел дело с компанией «Милтерн и Милтерн», и Джон Берк — одно и то же лицо.
Он неохотно принялся за это и вызвал в качестве свидетеля Марка Крендола.
Крендол вошел и был приведен к присяге. Он показал, что знал Джона Берка, что в последний раз видел его в офисе брокерской компании «Милтерн и Милтерн» и что тогда ему сказали, что этого человека зовут Алисон Браун. Но ошибиться он не мог: он был уверен, что это Джон Берк. Он знал его много лет и узнал тогда и его лицо, и его голос. Он посмотрел на фотографии, которые показал ему Селби, и без колебаний опознал по ним Джона Берка.
Его спокойные, уверенные манеры произвели впечатление на публику. Селби чувствовал, что слова Крендола ни у кого не вызвали сомнений. Он пожалел, что не догадался вызвать Крендола первым. Тогда тот факт, что он опознал фотографии так твердо и без всяких колебаний, мог бы оказать положительное влияние на остальных свидетелей, и они тоже не стали бы колебаться.
Инес также поняла, что уверенность, с которой Крендол опознал фотографии, произвела впечатление на присяжных. Она начала делать заметки, готовясь к мощному перекрестному допросу.
Все шло так гладко, что Селби даже удивился, услышав ровный голос судьи:
— Подошло время вечернего перерыва. Суд намерен поместить присяжных под охрану шерифа. Принимая во внимание, что мы рассматриваем дело об убийстве, суд считает, что в интересах справедливости присяжным заседателям лучше находиться всем вместе и под охраной.
Суд привел к присяге помощника шерифа, сделал напутствие присяжным и разошелся до десяти часов следующего утра.
Покинув зал суда, Селби отправился поговорить с шерифом Брендоном за закрытыми дверьми.
— Я готов высечь сам себя, — объявил он, — за то, что не проверил этот развод. Я выяснил, что развод был дан и зарегистрирован, и не обратил внимания на последующие события. Теперь я понимаю, зачем они ездили в Альбукерке. Их развод был оформлен там, и Инес Стэплтон спланировала этот ход с самого начала. Я чувствовал себя как школьник, когда дело рассыпалось у меня на глазах.
Шериф Брендон сказал:
— Ничего, держись, сынок. Ты все делаешь прекрасно… Но черт возьми, ты заметил, какая у Инес хватка?
Селби кивнул. Он набил трубку табаком и начал ходить по комнате. В дверь постучали. Брендон открыл.
В дверях стояла Сильвия. Рядом с ней стоял мужчина в комбинезоне и кожаной куртке. На голове у него была засаленная фетровая шляпа с широкими опущенными полями. Глаза Сильвии были широко открыты и возбужденно сверкали.
— Шериф, это Брентли Доун, — представила она вошедшего. — Он кое-что знает об этом деле. Я хочу, чтобы он сам рассказал вам.
Мужчина неуверенно протянул руку, которая осталась мягкой и пассивной в крепком пожатии шерифа.
— Это Дуглас Селби, окружной прокурор, — сказала Сильвия Мартин.
Доун неловко склонил голову, не делая попытки рукопожатия.
— Садитесь, — предложила Сильвия, закрывая дверь. — Ну, мистер Доун, я хочу, чтобы вы рассказали вашу историю шерифу и окружному прокурору.
Доун, избегая их взглядов, сел на стул с прямой спинкой.
Он хранил молчание и явно чувствовал себя неуютно.
Сильвия многозначительно взглянула на Дуга Селби:
— Он знает, Дуг. Он водитель грузовика. Он своими глазами видел, как было совершено убийство.
— Нет, не видел, — быстро возразил Доун.
Сильвия быстро продолжала:
— Он кое-что поведал официантке придорожного кафе, в которое часто заезжают водители грузовиков. Мы с ней в дружеских отношениях, и она мне рассказала. Он не хочет со мной говорить. Мне с большим трудом удалось привести его сюда.
Селби придвинул свой стул ближе к Доуну.
— Закурите, мистер Доун, — сказал он, протягивая пачку сигарет.
Доун потянулся к пачке, но тут же заметил:
— Но это у вас последняя.
— Ничего, — сказал Селби. — Берите. Я курю их только во время перерывов в зале суда. Когда у меня есть время насладиться курением, я курю трубку.
Доун взял последнюю сигарету, смял пачку и бросил ее в мусорную корзину. Селби чиркнул спичкой и поднес ее к сигарете.
— Должно быть, это трудная работа — водить грузовик, — сказал он с сочувствием в голосе.
— Я бы сказал, да, — согласился Доун.
— Вы, должно быть, много времени проводите в дороге?
Доун глубоко затянулся и поднял глаза.
— Много, — подтвердил он. — Даже обычным водителям грузовиков приходится довольно трудно, но по крайней мере, они ночью нормально спят. Нам же, тем, кто работает на перевозке грузов крупных компаний, приходится работать в любое время — везем, когда есть груз. Единственный способ заработать на жизнь — это отсчитывать километры, таща старый драндулет. Работа адская.
— Часто ездите по этим местам? — спросил Селби.
— Да. Последнее время я вожу апельсины из Имперской долины.
— У вас, как правило, ночные поездки?
— Угу. Днем обычно идет погрузка, потом берешь накладную и отправляешься в Лос-Анджелес. Там разгружаешься, получаешь квитанцию — и всю ночь дорога обратно. А на следующее утро получаешь новый груз.
— А в ночь убийства, — продолжал Селби, — вы направлялись обратно, в Имперскую долину?
— Нет. Я вез груз в Лос-Анджелес.
— Было довольно холодно, не правда ли?
— Да, здорово холодно. А мне еще так чертовски хотелось спать, у меня глаза просто сами закрывались.
— А что вы делаете в том случае, если уж очень хочется спать? — спросил Селби. — Съезжаете на обочину и спите?